Александр Казанцев - Обычный рейс (Полярные новеллы)

Конечно, зверя, привыкшего к полярной станции, знающего к ней дорогу, нельзя было оставить на свободе.

И Нина с Виктором, взяв успокоившуюся, покорную Машку на веревку, проделали вместе с ней шестидесятикилометровый переход на лыжах.

Они добрались до соседнего пункта, куда должен был зайти полярный корабль «Норд».

Машка благополучно попала на борт «Норда», где, как рассказывают, свободно разгуливала по палубе и была общей любимицей.

"Норд" пришел в Архангельск следом за «Седовым», и в порту произошла встреча Мишки и Машки.

Мне рассказывали, что звери тотчас узнали друг друга, ласково ткнулись мордами и, засопев, заняли оборонительную позицию, хвостами внутрь воображаемого круга.

В тот вечер, когда Мишка нашелся в каюте Нетаева, мы уже знали о том, что Машка на «Норде». Нетаев страстно спорил в кают-компании — можно ли стрелять белых медведей? Он напоминал о запрещении убивать белых медведей, если они не нападают сами на людей. А нападают они исключительно редко.

Окончив спор, все мы под влиянием Нетаева высказали пожелание, чтобы в нашей стране был создан всесоюзный заповедник белого медведя.

Его можно организовать на Дальней Земле или севернее определенной параллели.

— Уж если где было в последнее время медведям приволье, так это на острове Ледниковом, — сказал капитан, вставая, чтобы идти на мостик. Последние пять лет туда ни один корабль не мог пробиться.

Мы должны были во что бы то ни стало пробиться к острову Ледниковому.

Это один из самых далеких и недоступных полярных островов мира.

Когда-то на нем среди голых базальтовых скал нашли кирку и обрывок русского трехцветного флага. Здесь был похоронен один из русских исследователей, неистово стремившийся на Север.

Впоследствии советские люди основали на острове Ледниковом самую дальнюю полярную станцию. Ее сведения были очень ценны для науки о погоде. Однако во время войны станцию пришлось временно закрыть.

В послевоенные годы, когда было запланировано вновь открыть полярную станцию Ледникового, непроходимые льды всегда преграждали путь кораблям.

Потерпев в прошлом году неудачу, наш капитан Борис Ефимович решил теперь во что бы то ни стало доставить на остров персонал станции.

Корабль шел на север. Вокруг белые льдины. Между ними темные пятна, но это не вода, это тоже лед, только молодой. Он похож на хрупкое стекло. Тонкие прозрачные пластины, уступая путь кораблю, наползают одна на другую. В них видны белые блинчики смерзшегося льда и комья снежуры — не тающего в воде снега…

О попытке открыть полярную станцию острова Ледникового рассказывали мне в бухте Рубиновой зимовщики.

Одним из главных героев рассказа была собака Гекса.

Гекса по-ненецки «ведьма».

Гексу еще на материке подарил полярникам старый ненец. Он долго извинялся, что у собаки только три ноги. Четвертую ей откусил белый медведь. Но старик уверял, что у Гексы множество достоинств, что она едва не говорит, а понимает решительно все.

Такая слава установилась за Гексой, и, когда она по своей привычке вертелась у дверей кают-компании, полярники смеясь говорили, что она «подслушивает».

В бухте Рубиновой Гекса неожиданно принесла четверых щенят. Лохматые, они, как шарики, катались по зимовке и были общими любимцами.

Метеоролог Михаил Иванович, грузный, толстый, страдавший одышкой, всегда брал их с собой на метеоплощадку; щенки неслись за ним, дружно лая и охраняя Михаила Ивановича, как он говорил, от белых медведей. Ваня-радист всегда ждал, когда же щенята ворвутся к нему в радиорубку с требованием чего-нибудь вкусного, всегда припасенного Ваней для любимцев.

К весне собаки подросли и превратились в здоровенных, грудастых и лохматых псов. Они носились по берегу и, наученные Гексой, поднимали лай всякий раз, когда любопытная нерпа высовывала из воды голову. Звали охотника с ружьем.

В тот день, когда в кают-компании обсуждался вопрос о досрочном открытии полярной станции Ледникового, Гекса как всегда вертелась около дверей и «подслушивала». На этот раз ей стоило подслушивать и тревожиться. Речь шла о ее сыновьях.

Идти пешком на остров Ледниковый предложил Михаил Иванович. Он рассчитывал запрячь в нарты четырех молодых псов. Люди помогали бы им тащить груз.

— Мы непременно дойдем, а корабль может опять не дойти, — говорил Михаил Иванович.

Начальник станции Лавров удивился:

— Что вы, Михаил Иванович! Сможете ли вы? Ведь двести пятьдесят километров! Потом ваша комплекция… Опять же одышка…