В Дьёрвар Чепига попал год назад. В то время в селе ремонтировали церковь. На деньги, собранные с верующих, а главным образом на средства, завещанные богатым крестьянином-кулаком, имевшим сто хольдов земли, для церкви купили великолепный орган. Слушать это чудо съезжались со всего комитата [2] Административная единица старой Венгрии, равная области. — Прим. ред.
.
Звук у органа был бесподобным по красоте. Нажмешь, бывало, клавишу, и церковь заполняют мощные звуки, от которых дрожат цветные витражи на окнах. Не умещаясь в тесном помещении церкви, звуки вырывались на улицу, доносились до другого конца села. Жители гордились своим органом. Да, на такую вещь стоило жертвовать средства! К такому органу найти бы теперь достойного кантора!
Церковная кафедра, как хозяйка приходской римско-католической школы, объявила конкурс на замещение вакантной должности кантора, который одновременно должен был выполнять и обязанности учителя в школе. Приходский священник Мориц, председатель и еще около двадцати членов комиссии из числа самых состоятельных хозяев должны были тайным голосованием избрать достойного кантора.
Кандидатов было больше чем достаточно: сотни учителей в стране не имели работы. Первый шаг их трудовой деятельности обычно начинался с заготовки дюжины заверенных у нотариуса копий диплома, которые они затем рассылали различным комиссиям для участия в конкурсах на замещение возможных вакансий. Место же кантора-учителя пользовалось особой популярностью, так как помимо надела земли ему с каждой семьи ежегодно после уборки урожая полагалась мера пшеницы.
Уже за много месяцев до выборов началась «обработка», а порой и подкуп членов комиссии. Согласно инструкции, полученной сверху, начал свой тур и наш приходский священник. Село наводнили кандидаты в канторы, которые делали все, чтобы склонить на свою сторону как можно больше доброжелателей. Широко велись агитация, подкуп, торговля. Обычно наиболее остро борьба шла между местными и пришлыми кандидатами.
Свое слово в конкурсе имел волостной писарь, а иногда и жандарм. Достаточно было заронить одну крупицу сомнений в политической благонадежности кандидата, вспомнить, скажем, что его отец или кто-либо из родственников сочувствовал идеям революции 1919 года или, скажем, кто-то из них выписывал левую газету, — как претендент незамедлительно исключался из числа кандидатов.
После всех этих событий в Дьёрваре наступил наконец великий день. Кандидатов прибыло множество. И каждого нужно было прослушать, ведь ценность кантора определялась по его голосу и умению играть на органе. Именно поэтому конкурс длился несколько дней.
С раннего утра и до позднего вечера в церкви и вокруг нее толпились и стар и млад. Двери церкви были широко раскрыты, чтобы слышно было всем.
И тут появился мой будущий учитель Чепига. Он сел к органу, откинул назад длинные волнистые черные волосы, пробежал пальцами по клавишам. Своды церкви заполнил его сильный, немного резкий, но необычайно приятный бархатный голос.
— Он станет кантором, вот увидите! — заметил лавочник, отмеряя кому-то тридцать граммов дрожжей.
И он был прав.
Третий и четвертый классы я закончил в Дьёрваре, где школа размещалась в специально построенном для этой цели здании с двумя классными комнатами и двумя квартирами для учителей. Первые и вторые классы занимались в одной комнате у старой сельской учительницы тетушки Бёжи. Учащихся с третьего по шестой класс вел в другом помещении сам Чепига.
Жители Дьёрвара не ошиблись в новом канторе. Чепига действительно оказался очень способным и деятельным человеком. За несколько лет он совершил настоящие чудеса в селе. Он создал драмкружок, в котором охотно занимались взрослые и дети. Организованный им хор за короткий срок стал победителем на соревнованиях в комитате. Слава Дьёрвара вышла за рамки района и разошлась по комитату. Здесь были своя почта, районный врачебный пункт, обслуживавший девять сел, волостное управление, церковный приход. Только жандармское управление располагалось в Вашваре и в соседнем Эгерваре. К нам «петушиные перья», так мы называли жандармов за их головной убор, украшенный перьями, приезжали с длинными, увенчанными штыками винтовками на велосипедах.
В школе я был примерным учеником и по дисциплине и по отличной учебе. Особенно силен я был в чтении и декламации стихов. Этим я был обязан своему первому учителю Гезе Баану. К немалой радости родителей, уже в первый год учебы в Дьёрваре я был удостоен чести прочитать стихи «Встань, мадьяр!» на нашем школьном празднике 15 марта.
Читать дальше