Виктор Смирнов - Поединок в горах

Я собираюсь посвятить его в историю, которая, может быть, далека от него.

Но отступать поздно. И я рассказываю. Обо всем: письмах Жорки, первом своем рейсе, встрече с Таней, о неизвестных противниках, устроивших за мной слежку.

Стрельцов слушает, наморщил выпуклый крепкий лоб. Не шевельнется, Непробиваемый сибирячок.

Что у него там за мысли ворочаются под черепной коробкой?

Стрельцов долго молчит насупившись.

— Выходит, зря я думал, что ты из приятелей Петюка. Ну, теперь мне ясно. Так ты, говоришь, у тети Фени остановился? То-то мне показалось…

— Что показалось?

— Когда эти прохвосты разбегались в темноте, я как будто знакомца приметил Ты знаешь, что Пономарь — племянник баптистки?

— Не знаю.

— Кого бы еще она пустила в дом — рыться в твоих вещах?

Он говорит медленно. Слона рождаются, как результат внутренней работы, раздумья. Именно поэтому чувствуешь особое доверие к ним. В ином человеке слова булькают, как вода в перегретом радиаторе. Открой крышку — и все разлетится паром. Со Стрельцовым не так.

— Я помню, что после смерти Березовского была тщательная экспертиза. Никаких следов удара не нашли. И по следу видно было, что машина сорвалась после буксовки…

— Почему же вырвана страница из диспетчерского журнала?

— Этого я пока не понимаю. Ясно одно: тут замешан Пономарь.

— А Петюк? — спрашиваю я. — Может быть, из ревности…

— Не думаю. Видишь ли, я тебе сейчас кое-что объясню. Автобаза, сам знаешь, у нас новая, неполадок много. Год назад был просто перевальный пункт. Народ прибывает отовсюду. И всякий народ. Директором поставили пока старого заведующего перевалкой Ершова, а он… Есть такая древняя болезнь — за воротник закладывать. Человек, правда, неплохой, сам бывший шофер, но для директора не годится.

— Чего ж его не выгонят?

— Не все сразу делается. Отсюда до Кадыра, до райцентра, немало километров. Письмо насчет того, чтобы прислали нового директора и навели порядок, мы уже отправили… Пока всеми делами на базе заправляет Костюков, но он ни к чему не хочет всерьез руки прикладывать.

— Какое отношение это имеет к Жорке?

— Ты слушай. Петюк, Пономарь и прочие дружки воспользовались обстановочкой. В любимцы к Костюкову затесались. Они у него план на двести процентов делают. Откуда двести? Ненормальная цифра. Из них только Петюк настоящий шофер. Но им машины новые, резина вне очереди, ремонт вне очереди. Лучшие грузы — им. Тонна-километры получаются бешеные, деньги тоже. Что-то здесь нечисто…

— Ты хочешь сказать: Жорка что-то разузнал и встал им поперек пути?

— Может быть… Они способны на подлость. Один лишь Петюк чистенький, вся жизнь его прошла в Козинске, на виду. Пономарь отсиживал по уголовному делу, Соломкин, тот, которого Гирей зовут, тоже. Полунчик — личность с загадочным прошлым. Голыми руками таких не возьмешь. Я давно к ним присматриваюсь, но никак не могу докопаться до сути.

— Слушай, Стрельцов, — говорю я и достаю заветный Жоркин блокнот. — Надо сначала с Березовским выяснить. Он, возможно, узнал больше, чем мы с тобой. Нужно довести, что он начал, до конца. Смотри.

Я показываю ему последнюю строчку в записях Жорки. «Выяснить с покрышками. Роль П. 46-я».

— Все это относится к выступлению Жорки на комсомольском собрании по второй колонне. Он с тобой хотел уточнить дату.

— Помню, он должен был выступить у нас, на отчетном. Его собирались выбрать комсоргом.

— При чем здесь покрышки и «сорок шестая»?

— На базе у нас автопокрышки — самый больной вопрос. Нет резины. Начальство где-то ее достает за деньги, а потом продает нам. Втихую, конечно. Что поделаешь? В горах резина снашивается быстро. Приходится выкручиваться. Но какая связь между этими покрышками и геологами…

Стрельцов, по-бычьи насупившись, решает задачу. Чем-то он напоминает мне Жорку. Внешнего сходства, конечно, нет. Жорка был порывистый, верткий, как будто пружинка была в нем заложена. Этот — медлитель, тяжеловес. Но чувствуется в нем та же упрямая пробивная сила, те же доверие к людям, участливость и доброта.

— Завтра, если доберемся до «сорок шестой», попробуем разузнать. А я выясню, с кем Березовский ездил к геологам, нет ли тут загвоздки.

Над головой тикают ходики, металлический котенок следит за нами бегающими глазенками, отсчитывает секунды. Я начинаю прощаться.