Луи Буссенар - Из Парижа в Бразилию

Наконец французы открыли глаза.

— Где я? — спросил Жюльен.

И, не дожидаясь ответа, так как ему самому сразу вспомнилось происшедшее, прибавил тревожно:

— А Жак?

Но Жак тоже успел уже прийти в чувство, согретый растираниями и пламенем ярко горевшего костра.

— А где другие? — продолжал Жюльен.

— Все живы, кроме моего ямщика, — отвечал Лопатин.

— Так это мы вам обязаны жизнью!.. — сказал Жюльен, слабым движением протягивая руку своему самоотверженному попутчику. — Вы нас спасли. Благодарю вас. Я никогда этого не забуду.

— И я тоже! — заявил Жак, тоже протягивая руку Лопатину. — Спасибо, добрый, великодушный друг!

Ямщик и якут снова спустились в полынью и выловили тело умершего товарища. Вырыв топором яму в снегу, они серьезно и торжественно опустили в нее убитого, засыпали ее, заровняли и набожно перекрестились, шепча:

— Царство ему небесное!..

Между тем в одном из выловленных ящиков оказался дорожный самовар со всеми принадлежностями для чая. Ямщик вскипятил воду, и прозябшие путники уселись вокруг костра подкрепить свои силы тем, что нашлось под руками. Нашлось, конечно, немного, потому что большая часть поклажи утонула в воде, но в теперешнем своем положении бедные путники и этому были рады.

— Что же теперь мы будем делать, господа? — спросил Лопатин, первый нарушая тягостное молчание.

Жак молчал. Жюльен подумал немного и ответил:

— Я скажу вам, как давеча, в Якутске: на ваше усмотрение. Мы вполне полагаемся на вас.

— По-моему, нужно сделать вот что: отправить якута и ямщика с нашими подорожными на следующую станцию, сообщить о катастрофе и потребовать, чтобы нам сюда прислали лошадей. Если лошадей не окажется, что очень возможно ввиду того, что станции здесь глухие, то наш якут может нанять в каком-нибудь поселке две-три упряжки оленей или собак с нартами и явиться с ними к нам сюда. Мы его здесь как-нибудь дождемся, авось не замерзнем до его возвращения. В окрестностях лесов много, топоры у нас есть, поэтому о топливе для костра беспокоиться нечего. Кое-что из провизии нам удалось спасти, на некоторое время хватит… Ну, а уж насчет саней нечего и говорить: они, конечно, погибли и останутся на дне полыньи. Во всяком случае роптать на судьбу мы не имеем права: все могло кончиться во сто раз хуже.

— А шкатулка с бумагами и деньгами? — вспомнил Жюльен. — Цела ли она-то, по крайней мере?

— Цела, — отвечал Лопатин, — вот она: ямщик ее вытащил.

— Федор Иванович, как же ваши-то вещи? — спросил Жак. — Ведь ваши сани погибли со всем, что в них было?

— Да.

— Для вас это, конечно, большой убыток.

— Большой. Почти все, что я имел…

— Послушайте, — вмешался Жюльен, — ведь это случилось из-за нас. Позвольте нам вознаградить вас…

— Оставьте, пожалуйста… Какое там из-за вас! Со мной, как и с вами, случилось несчастье, мы все одинаково пострадали.

— Но ведь у вас ничего теперь не осталось. Вам теперь отпала надобность ехать туда, куда вы хотели: у вас нет товаров для обмена.

— Не бойтесь, я не совсем еще нищий. А до Колымска я могу доехать с вами; ведь вы меня, конечно, довезете?

— О, с удовольствием…

— Ну вот и отлично. А там я, может быть, с вами и дальше поеду… в Бразилию вас провожу…

— Вы? Нас? В Бразилию?

— Да. Что же тут удивительного? На то я русский купец. Взбредет на ум — уеду ни с того ни с сего хоть на край света.

— Нам это будет очень приятно. Но только вы все шутите. Зачем вам в Бразилию?

— Да ни зачем, так. Путешествовать.

— Какой же вы купец после этого?

— Право же, купец, уверяю вас, только русский…

— Значит — решено? Вы едете с нами?

— Почти решено, если вдруг не передумаю.

Десять дней в снеговой пустыне. — Метель. — Якутская колдунья. — Возвращение проводника. — Нарты с сибирскими собаками. — По снежной равнине. — Переезд через Верхоянские горы. — На высоте оказывается не так холодно, как в долине.

Десять дней прошло со времени катастрофы. Наши путешественники жили все это время среди снеговой пустыни, питаясь остатками спасенной провизии, согреваясь дровами, за которыми сами ходили в соседний лес, и укрываясь от непогоды в углублении, вроде пещеры, устроенном самой природой в крутом обрывистом берегу реки, неподалеку от того места, где произошло крушение.

Проводник все не возвращался, точно в воду канул. Друзья начинали уже не на шутку беспокоиться. Что с ним? Неужели случилось несчастье или что-нибудь серьезное его задержало? А вдруг — страшно подумать — он изменил, оказался предателем?