Луи Буссенар - Из Парижа в Бразилию

— Во всяком случае это крушение принесло нам большие убытки, — задумчиво произнес он, выслушав рассказ, — и на целый месяц задержало вооружение значительной части ополчения. На этих двух американцев я, чтобы вы ни говорили, продолжаю все-таки смотреть как на негодяев. Этого же мнения, сколько я знаю, держится и наше правительство, так что если когда-нибудь они осмелятся ступить на перуанскую землю, то…

— Их повесят, конечно.

— Нет, синьоры, их казнят как изменников: расстреляют в спину.

— А мы со своей стороны готовы оказать вам содействие в поимке. Однако, к сожалению, я не думаю, чтобы для них скоро пробил час возмездия.

— Quien sabe? {Кто знает? (исп.). — Прим. авт. } — каким-то загадочным тоном произнес перуанец.

Скоро поезд пришел в Салаверри. Перуанец предложил путешественникам временно остановиться в одной из местных гостиниц, в которой, впрочем, не было ни малейшего намека на какой-либо комфорт.

Сам же он отправился в Трухильо, чтобы приготовить там все к их приему — так, по крайней мере, он объявил.

Дружески простившись с новым знакомым, французы задержались на набережной. Их внимание привлекла разгрузка корабля и высадка с него пассажиров.

В других гаванях это дело очень простое, но в тихоокеанских все осложняет сильный прибой.

К кораблю подъезжает огромный плот, который под действием качки попеременно то поднимается волнами вровень с бортом корабля, то ныряет опять вниз.

Тем временем на корабле готовят «журавли». К цепи «журавля» прикрепляют бочку, которая служит своеобразной кабиной для пассажира; цепи приводятся в действие на блоках — и пассажир в бочке переправляется на пляшущий по волнам плот.

Принявший таким образом пассажиров плот тяжело плывет к берегу, раскачиваемый волнами, которые с головы до ног обрызгивают пассажиров.

Наконец те высаживаются на берег, промокшие до костей, и поздравляют себя с благополучным прибытием в Салаверри.

— Господи Боже мой! — бормотал Жак, глядя на это. — А я-то, дурак, едва не сел на корабль в Гуаякиле! Что бы со мной было, если бы меня начали этак таскать!..

Тем временем высадка с парохода приняла юмористический оборот.

Высаживалось английское семейство, состоящее из папаши, мамаши, трех мисс и пятнадцатилетнего юноши. Толстый папаша совершенно не мог стоять на ногах, и в бочку его сажали четыре носильщика, с трудом удерживавшие такую тяжесть.

В эту минуту к путешественникам подбежал метис Эстеван и доложил, что прибыла обещанная перуанским синьором карета, чтобы везти их в гостиницу с громким названием «Jran Hotel de la Patria y de los étrangиres».

Два друга не без сожаления покинули пристань, где в это время миледи спускалась в бочке на прыгающий по волнам плот.

— А мне так хотелось понаблюдать, чем все это кончится, — сказал Жак, садясь в карету, которую резво помчали сильные лошади чилийской породы.

Четверть часа спустя путешественники прибыли в Трухильо, столицу департамента Либертад, — тихий, благоустроенный город со средневековым колоритом.

Далее карета миновала еще одну улицу и въехала в ворота в какой-то стене, не менее мрачной, чем стены монастырей.

Ворота закрылись, и друзьям навстречу поспешил их новый знакомый — перуанец, любезно оповещая их о том, что комнаты для них готовы.

В подобных обстоятельствах у всякого путника прежде всего возникает желание умыться и переодеться.

К услугам наших путешественников сейчас же явился громадного роста негр в ливрее со светлыми пуговицами. Они прошли за ним, в сопровождении своего метиса, в маленькую комнатку, с выбеленными стенами. Пол комнаты был устлан циновками, единственное окно, находившееся по какому-то странному случаю под самым потолком, было заделано крепкой решеткой.

— Вот комната для ваших сиятельств, — глухо произнес негр и быстро исчез, захлопнув за собою дверь и для чего-то заперев ее снаружи на задвижку.

Жак и Жюльен, заподозрив подвох, принялись изо всех сил барабанить в дверь, требуя, чтобы ее сию минуту отперли.

В стене беззвучно отворилась маленькая форточка, и просунулась голова перуанца, предложившего им не шуметь и подождать немножко.

— Не потрудитесь ли вы нам объяснить, что значит эта гнусная ловушка? — вскричал с негодованием Жюльен.

— Вы находитесь в городской тюрьме, — было им ответом. — При вашем аресте не было подстроено вам никакой ловушки. Страна, ведущая войну, имеет право всеми средствами защищаться от авантюристов, которые ее эксплуатируют и содействуют ее разорению.