Роберт Говард - Возвращение чемпиона

Мэлони ничком упал на нары. Головная боль, изжога, жажда — все было забыто. Одна мысль теперь мучила его: как в таком состоянии ему выстоять против боксера, пусть наверняка и не Бог весть какого класса… как там его — Диас? Нет, не просто выстоять — выиграть! От одной мысли о бое Джеку становилось плохо. Правда, при мысли о солнце над «загоном» ему становилось еще хуже.

Прошло несколько дней. Наконец дверь открылась, и два солдата вывели Мэлони из камеры, подгоняя его штыками в спину.

Ринг находился в бывшем амбаре — темном, крытом жестью сооружении с грубо сколоченными трибунами для зрителей. Сесть там было негде, лишь в двух первых рядах располагались скамейки для почетных и богатых посетителей.

Диас прохаживался в своем углу, ожидая появления своей, как он полагал, легкой добычи. И для такой уверенности были все основания: ему сказали, что соперника приведут на бой из местной кутузки. А скажите начистоту, разве может стоящий боец, да еще американец, оказаться за решеткой в этом паршивом городишке, который целиком и полностью обязан своим существованием жажде, мучающей жителей противоположного берега приграничной реки? Диас даже не удосужился поинтересоваться именем своего противоборца.

Он презрительно следил за черноволосым американцем, который, пошатываясь, пролезает через канаты. Помогал ему какой-то старый пень, в котором Диас неожиданно узнал великого Грендона. Сердце мексиканца екнуло. Что делает в этой дыре тренер и менеджер чемпионов? И какого черта он ассистирует безвестному драчуну-пропойце? Нет, здесь что-то не так.

С заметно возросшим интересом присмотревшись к своему сопернику, Диас вздрогнул, побледнел и быстро заговорил о чем-то со своим менеджером.

Джек Мэлони с удовлетворением почувствовал, что мандраж перед самим фактом его появления на ринге прошел. Видимо, знакомая атмосфера — огни, гул толпы в темноте за кругом света, мешковина покрытия ринга, канаты — успокоила его нервы. В памяти всплыли другие залы, другие ринги, другой, куда более представительный, могучий и уверенный в себе Джек Мэлони, без пяти минут чемпион. Но тотчас еще одно видение отрезвило его: образ тюрьмы под открытым небом, где удел узника — безумие, ибо человеческий мозг закипает, не в силах выдержать пытку палящим солнцем мексиканской пустыни.

Джек присмотрелся к противнику — боксеру второй мексиканской лиги, о котором он раньше и не слыхал. Заметил он и то, как побледнел, как испугался Диас, когда узнал его. В сердце Мэлони поселились гордость пополам с горечью. Как бы низко он ни пал, но одной памяти о его былых заслугах было достаточно, чтобы этот мексиканец струхнул.

Впрочем, горечи все же оказалось больше, чем гордости, ибо слишком разителен был контраст между воспоминаниями, между былой славой и нынешним его плачевным положением.

Вызвав соперников на центр ринга, судья принялся диктовать привычные правила, которые все пропускали мимо ушей. Диас почувствовал, как возвращается уверенность в своих силах. Менеджер рассказал, что этот американец уже несколько месяцев пьет запоем в местном салуне, да и сам Диас знал, что Мэлони три года не появляется на ринге. Отсутствие тренировок и море разливанное текилы, конечно, оставили свой отпечаток на внешности Джека, на каждом его движении… но в любом случае с ним нужно быть осторожным.

Однажды мексиканцу довелось разогревать публику в предварительном бое перед поединком с участием Мэлони, и в его памяти остался не его, Диаса, тогдашний соперник, а образ неистового, сметающего все на пути, пробивающего любую защиту своими молотоподобными кулаками Джека Мэлони.

Соперники вновь разошлись по своим углам. Секунданты покинули ринг. Вылезая за канаты, Грендон прошипел на прощание своему подопечному:

— Я поставил на тебя пять сотен. Выиграешь — ты свободен. Проиграешь — добро пожаловать в «бычий загон»!

Прозвучал гонг. Мэлони медленно двинулся к центру ринга. Диас шел еще медленнее и осторожнее. Он не знал, что противник почти не видит его: перед лицом Мэлони вновь замаячил кровавый демон, три года назад отправивший его в нокаут.

Несколько секунд соперники выжидающе кружили по рингу. Наконец Диас решился. Против его собственных ожиданий, первый же, в полсилы нанесенный пробный удар угодил в грудь Мэлони. Мексиканец, решив, что здесь какой-то подвох, зажмурился на миг в ожидании неминуемого сокрушительного возмездия. Но Мэлони даже не попытался ответить ударом на удар, не воспользовался секундной заминкой противника. В этот момент, оживленные болью, образ Бреннона смешался с грозной тенью Вояки Хэндлера — двух людей, оборвавших его карьеру боксера.