Борис Солоневич: Рука адмирала

— Эх ты, трепло, опять протянул младший презрительно. Вот поставить бы тебя в гол — вот бы смеху было как на похоронах! Голпнкер тоже выискался!

Митька недовольно тряхнул рыжей головой.

— Заткнись, Ванька. И откудова у тебя сколько яду под языком берется? Ей пра, словно у змеюки, И все бы тебе с издевкой, с подвохом. Гадюка! Вот дам тебе раза — не будешь в другой раз смеяться!

Дело запахло дракой. Но в этот момент по стадиону прокатился взрыв смеха, и наши приятели повернули свои раскрасневшиеся лица в сторону площадки, громко называвшейся «стадионом». Оказалось, что публика тесно облепила ворота севастопольцев, и мяч, пущенный с громадной силой мимо гола белокурым москвичом, врезался в толпу Зрителей, сбив нескольких с ног. Но когда волна смеха затихла и сконфуженные «болельщики» поднялись на ноги, оказалось, что какая то девушка осталась лежать на земле. К ней в волнении бросился, вопреки правилам, севастопольский бек, а после секундного колебания и белокурый москвич.

— Глянь ко, Черви — Козырь, а ведь наш то беловолосый звиняться полез! Ха, ха, ха… Совесть, видать, заела! Чуть девочку не спортил! А и верней ведь ежели его удар хорошо в печенку попадет — пишите письма прямо в похоронную процессию. Бьет, совсем как с пушки!

— Ничего, презрительно заметил голубоглазый беспризорник, которого рыжий назвал «Черви-Козырь». Чорт ее не возьмет! Поднимется! Ara, да я ее уже видал. Это сестра того бека севастопольского. Она завсегда около гола становится, чтобы брату подмогнуть. Болельщица! [3] Сочувствующая зрительница. . Ха, ха. ха! Так ей и надо. За что, братишечки, боролись — на то и напоролись. Пущай не лезет под мяч!

— А, видать, тот врезал ей подходяще. Глянь ко, сколько народу собравшись.

— Ничего, прочухается. Бабы — они народ живучий. Их сразу пополам не перешибешь. Видишь — уже опять играть зачинают.

— Эх бы мне туда в гол встать, мечтательно произнес Минька. Я бы им показал класс!

Ванька опять презрительно выпятил нижнюю губу и виртуозно сплюнул вниз, норовя попасть плевком в спину стоявшему ближе к забору зрителю.

— Да брось ты, Рыжий, арапа заправлять. От горшка — два вершка, а туда же, небось, в чемпионы метишь. А ты то хоть пробовал?

Будущий чемпион поскреб свою взлохмаченную шевелюру и с несколько сконфуженным видом утер нос тем же привычным движением ребра ладони.

— Нет, врать не буду: взаправдашним мячом еще покеда не приходилось. А так — вроде мячика — гонял. И — ей Богу — здорово выходило… Но опять же: кто ж нам мешает настоящий мячик слямзить. Ты ведь, Черви — Козырь, подмогаешь?

Младший беспризорник, названный так звучно за свою страсть к картежной игре и талант к шулерству, снисходительно усмехнулся.

— Aгa, как что удумать так сейчас: «Ванька»? Твоей головы, видно, не хватает? Ну, чорт с тобой. Неужто я тогда от компании отказывался? Или труса праздновал? Ладно, спулим [4] Украдем. мяч за милую душу. Я вот пораскину мозгой и, может, этот вот самый мяч и сопрем. Уж если тебя, Рыжий, так заело — хрен с тобой. Ты — парень ловкий. Может, и в самделе что с тебя выйдет? Чем чорт не шутит, когда Бог спит? Даешь!..

Все в этом бренном мире связано друг с другом. Как говорят в шутку: «Пессимизм шаха персидского влияет на произрастание деревьев в северной Лапландии»…

Жизнь путана и пестра, особенно в наше время. Комбинации событий укладываются часто таким неожиданным и прихотливым узором, что первые звенья этой цепи ничем не напоминают конечных, а промежуточные больше положи на выдумку, чем на действительность…

Решение двух советских беспризорников украсть футбольный мяч оказалось важнейший звеном длинной цепи событий, связанных с тайной руки адмирала. Не будь этого решения, сложившегося в жаркий южный день у футбольного поля — может быть, отчаянный вскрик русского матроса, заглушенный 20 лет тому назад залпом красногвардейцев, оказался бы напрасной попыткой передать в молодые руки то, из за чего можно было с чистой совестью, не опуская глаз, встретить смерть лицом к лицу…

…Яркое раннее летнее утро. Поля еще покрыты светло сиреневой дымкой тумана. Солнце только начинает золотить верхушки тополей на окраине небольшого городка, почти деревни. Беленькие украинские хатки еще спят, но чудится, что через темные пятна маленьких окон чьи то испуганные глаза со страхом следят за небольшой группой людей, направляющихся к оврагу.