Кеннет Оппель - Небесный скиталец

Между самим стабилизатором и закрылком была узкая щель, и я успел пропихнуть в нее руки и уцепиться мертвой хваткой за металлическую распорку. Тело мое дернулось и изогнулось, руки обожгло болью — так резко я затормозил. Меня развернуло, и теперь я лежал головой вперед, к носу корабля, прижавшись всем телом к закрылку, и ветер бил мне в лицо.

Я не могу летать. Я потерпел крушение. Я вовсе не легче воздуха.

Я упал, и великий стыд овладел мной.

Я тяжелый как камень.

Всю жизнь я твердил себе, что я легкий и могу парить в воздухе. Я легкий, я смогу улететь от своей тоски. Улететь и остаться в небе навсегда.

Но я никогда не смогу догнать отца. Он упал, как Гильгамеш, а меня не было рядом, чтобы спасти его, подобно всемогущему Энкиду. Он умер, ушел окончательно и навсегда, и теперь все сразу навалилось на меня: все эти годы вдали от дома и вся моя тоска.

Я знал, что долго так не продержусь и обратно на плоскость стабилизатора мне тоже никак не вскарабкаться. Руки потеряют силу, пальцы разожмутся, и я соскользну и отправлюсь в бесславный последний полет навстречу волнам.

Наверху, на спине корабля, я видел Спиргласа — он стоял во весь рост, повернувшись ко мне. Меня нетрудно было разглядеть в ярком солнечном свете, темная рубашка выделялась на фоне серебристой обшивки. Облачная кошка тоже была там. Лучше буду смотреть на нее, чем на Спиргласа.

И тут случилось невероятное. Вряд ли кошка могла свалиться, значит, она прыгнула сама, по своей воле. Крылья ее вспыхнули на солнце, и она соскользнула с корабля. Но левое сморщенное крыло не раскрылось полностью, и кошка, вращаясь, начала падать — слишком быстро.

Она опять падала, так же как в миг своего рождения. Только на этот раз не было внизу деревьев, чтобы смягчить удар.

Ну же, лети!

Каким-то образом, несмотря на изувеченное крыло, облачной кошке удалось выровняться. Я увидел, как она сделала мощный взмах крыльями и чуть-чуть поднялась вверх. Мало-помалу она набирала высоту. Она все еще кренилась на один бок, еще не приспособилась удерживать направление и лететь ровно.

Но она летела.

Она улетала прочь от «Авроры», привыкая к крыльям, к новому для нее ощущению полета. Она пару раз неловко развернулась, но с каждой секундой у нее получалось все лучше и лучше. Я смеялся и кричал; думаю, я немножко сошел с ума от боли и от осознания того, что мой конец близок, но теперь я больше не чувствовал тоски или страха. Это было так здорово — увидеть, как облачная кошка летит, вернувшись в свою родную стихию. Она не создана для земли. Я провожал ее взглядом, пока она не исчезла.

Я улыбнулся, закрыл глаза и прижался щекой к обшивке корабля, приятно холодившей горящую кожу. Теперь я хотел только спать. Но обшивка как-то странно вибрировала, будто от тяжелых ударов, и все сильнее и сильнее.

Я устало открыл глаза, глянул вверх и потрясённо увидел спускающегося ко мне Спиргласа. Он отыскал страховочный линь и использовал его в качестве веревки, чтобы спуститься на плоскость стабилизатора. Теперь он, пригнувшись, шел к закрылку, на котором я лежал.

«Зачем столько хлопот, — подумал я. — Я бы и так скоро упал».

Он осторожно приближался, уцепившись одной рукой за страховочный конец.

— Если я оставлю тебя за моей спиной, — обратился он ко мне, перекрикивая ветер, — ты еще ухитришься снова воскреснуть, чтобы досаждать мне!

Он ударил сапогом по моим пальцам. Они уже настолько утратили чувствительность, что я даже не вскрикнул от боли. Каким-то чудом я все еще цеплялся за распорку.

— Брось ее, мальчишка! Или я должен переломать тебя всего?

— Тебе никогда меня не сломать, — ответил я.

Собрав последние силы, я перевернулся на бок и сильно ударил его каблуками по ногам. Удар застал его врасплох, он пошатнулся, потерял равновесие и упал на колени. Нож вылетел из его руки и немедленно был унесен ветром. Другая его рука выпустила страховочный конец. Спирглас начал сползать со стабилизатора, и я, не веря сам себе, подумал было, что победил его. Но в последний момент он успел поймать линь. Пират поднялся во весь рост. Он шагнул ко мне, и на лице его была неописуемая ярость. Вот он замахнулся ногой в сапоге…

Что-то пронеслось почти над самой его головой. Вспышка светлого меха, гигантский размах крыльев. Я моргнул и зажмурился, потом посмотрел вверх и увидел крылья, десятки и десятки облачных кошек, летящих вслед за кораблем к острову. Они подлетали к самому корпусу «Авроры», кружили около, скользили у нее под днищем, словно им было любопытно, что это за огромная летающая штука.