Николай Трублаини - «Лахтак». Глубинный путь

Вершомет оглянулся и снова опустился на колени перед юнгой. Гидролог перевязывал раны.

— Нужно немедленно доставить его на пароход, — сказал он. — Может быть, там нам удастся его спасти.

— Пойдем! — сказал Вершомет вставая.

Из ружей и мехового мешка сделали носилки. На мешок положили Степу и, не теряя ни минуты, двинулись в путь.

Бентсен не советовал идти через горы. Там их могут задержать скалы и кручи. Лучше пойти берегом. Ведь шкипер говорил, что остров можно обойти за двадцать четыре часа, а они прошли уже более половины пути. Охотник и гидролог согласились со штурманом. Идти было нелегко. Моряки то и дело спотыкались в темноте. Двое несли носилки, а один шел впереди, показывая дорогу. Обходили расщелины и провалы. Переходили глубокие овраги, спускавшиеся с моря.

Шли молча. Невесело и тревожно было морякам. Иногда, утомленные, они начинали идти еще медленнее. Тогда Вершомет негромко кричал:

— Быстрее! Быстрее!

Проходили часы. Сначала в темноте мерцали только звезды. Но вот горизонт над обледенелым морем прояснился, и вскоре всплыла луна. Она была обращена рожками вниз и равнодушно смотрела на трех людей, которые, выбиваясь из сил, продвигались вперед. Теперь идти стало легче — белая полоса снега отчетливее вырисовывалась над скалами острова. Молча сменяли друг друга и снова шли вперед. Запара чувствовал, что у него звенит в висках, но ни единым жестом не выдавал своей усталости.

Холодное утро застало этих людей в дороге. Они не уменьшали шага.

Вдали среди льдов зачернел пароход.

С юга пролетели кайры, 33 33 Кайра — небольшая черная птица из семейства чаек. вестники победного наступления весны. В море трескался лед, на острове темнел и оседал снег. За кайрами появились гаги, гагары, казарки, снеговая чайка, которую можно заметить на снегу только благодаря ее темным лапкам и черному клюву, трехпалая чайка с черными крыльями и редкая птица — розовая чайка.

Однажды солнце взошло над горизонтом и больше уже не заходило. Оно кружило по небу и, приближаясь к северу, все ниже и ниже, склонялось к горизонту. Над полюсом оно стояло ниже всего, а потом после полуночи двигалось на восточную сторону неба, поднималось кверху и через двенадцать часов занимало самую высокую точку. Но эта самая высокая точка была расположена так низко, что тень парохода была в три раза больше ее высоты.

С капитанского мостика можно было наблюдать движение льда и большие полыньи, которые появлялись то там, то тут. Но в том месте, где стоял «Лахтак», лед оставался неподвижным. Покрытое льдом море с задержанными мелью айсбергами, уперлось в берег острова и не поддавалось ни морским течениям, ни солнцу.

Несмотря на это, в жизни парохода многое изменилось. По приказанию Кара норвежцев зачислили в состав команды. Бентсен был назначен третьим штурманом, а Запару освободили от штурманских обязанностей. Норвежский боцман помогал Лейте, а Вершомет увлекался охотой. Имея полную команду, Кар нетерпеливо ждал, когда солнце наконец одолеет ледяное поле, пленившее пароход, и можно будет разогревать паровые котлы. Торба проводил целые дни в машинном отделении в ожидании этого торжественного момента.

Две недели шла борьба за жизнь Степы. Огромная потеря крови, рана около сердца, высокая температура…

Две недели он лежал без сознания. Только на третью неделю стало ясно, что Степа выживет. Через месяц он уже сидел на своей койке очень бледный, еще слабый, но разговорчивый, с веселыми глазами. Аппетит у него был прекрасный — он с удовольствием уничтожал котлеты из свежей медвежатины. Вершомет заботился, чтобы медвежатина регулярно поступала в камбуз, где теперь хозяйничал кок-норвежец.

Товарищи ежедневно навещали юнгу. Только ковылявший на костылях Ландрупп держался поодаль и никогда не подходил к Степе. Браконьер чувствовал, что все следят за ним и не доверяют ему. Лейте однажды сказал Кару:

— Выгнать бы его на остров, и пусть ковыляет к своему шкиперу! Пускай вдвоем бродят по острову до самой смерти. А не то еще пароход сожжет.

Но Кар не согласился с боцманом.

— Он там умрет раньше, чем ты думаешь, — ответил штурман. — А мы за него отвечаем. Остров же наш, советский, и мы тут представляем советскую власть.

Как раз после этого разговора у Кара появилась мысль поднять над островом красный флаг и этим окончательно закрепить остров за Советским Союзом.

Узнав об этом, Степа начал просить отложить праздник водружения флага до его выздоровления, потому что ему очень хотелось принять участие в этой церемонии.