Николай Трублаини - «Лахтак». Глубинный путь

Павлюк рассказал, как он, проснувшись, увидел в окне свет, как выскочил на палубу, услышал пожарную тревогу и удивился, что вахтенный звонит, а люк закрыт.

— Позовите Котовая, — сказал Кар.

— Есть! — ответил кочегар и пошел звать вахтенного.

Лейте с фонарем в руке еще раз внимательно осмотрел обгорелую палубу.

Кар стоял неподвижно и смотрел в темную даль. Он думал: «Почему вспыхнул пожар? Откуда мог взяться огонь возле бочек с горючим?» По его подсчетам, пожар начался вскоре после того, как зашла луна, и пароход был окутан густой темнотой; быть может, кто-нибудь, проходя по палубе, светил спичкой или факелом и нечаянно поджег бочки?

— Вы меня звали? — спросил Котовай, подойдя к Кару.

— Да, — повернулся к нему штурман. — Вы сегодня вахтенный?

— Я.

— Когда вы заметили огонь?

— Я сидел в общем кубрике, когда туда влетел Павлюк и закричал, что пожар. Я выбежал на палубу и увидел огонь.

— Вы били в колокол тревогу?

— Нет.

— А кто же бил?

— Не знаю.

— Но вы слышали?

— Вот не знаю… в этой суматохе у меня все перепуталось.

— Когда вы оставили палубу?

— За полчаса, а может быть, за сорок минут до пожара. Перед этим я выходил вместе с Запарой. Он делал наблюдения, а я осматривал лед вокруг парохода. Это было перед заходом луны. Мы вместе вернулись в кубрик.

— Вы не видели, после вас кто-нибудь выходил на палубу?

— Нет, я все время сидел возле дверей. Все спали, а я чистил винтовку.

— Могло быть, чтобы вы не заметили, как кто-нибудь вышел?

— Нет. Этого не могло быть.

— Итак, на палубе не было никого?

— Там мог ходить только Павлюк.

Кар задумался. Разговор с Котоваем не дал ничего, чтобы выяснить причину пожара. Напротив, становилось непонятным, кто бил в колокол тревогу. Штурман позвал Лейте.

— Вы слышали, как били в колокол? — опросил Кар.

— Конечно, — ответил старый моряк.

— Котовай говорит, что он не бил и что в это время на палубе не было никого, кроме Павлюка…

— …или того, кто курил здесь трубку, — прибавил Лейте, протягивая что-то штурману. — Я нашел это возле пожарища.

Это была короткая, с загнутым вниз мундштуком трубка. Кар поднес ее к носу и понюхал. Трубка слегка пахла ароматическим табаком. Штурман знал, что никто на пароходе не курит трубки. Когда-то трубка была у Вершомета, но он потерял ее в море. Такого ароматического табака Кар тоже не видел ни у кого из команды «Лахтака».

— Насколько мы все знаем, — сказал Лейте, словно дополняя мысли Кара, — Павлюк не курит.

Помолчав, старый боцман прибавил:

— Трубка потеряна недавно.

В этот момент к ним снова приблизился Котовай. Штурман показал матросу трубку и спросил:

— Чья это трубка?

Матрос осмотрел трубку, пожал плечами и, возвращая ее, медленно сказал:

— Не знаю… Это норвежская трубка… Я видел такую же у нашего покойного радиста. Он купил ее при мне в Тромсе. — Матрос присветил фонарем и прибавил: — Такая же точно трубка.

Кар и Лейте молчали.

— А где вы ее взяли, Отто Рудольфович? — спросил Котовай.

— Да вот Лейте нашел.

— Это, наверное, осталась от радиста.

— Гм… гм… — пробормотал Кар и повернулся к Лейте: — Установить с сегодняшнего дня морские вахты. Вахтенному матросу не покидать палубы. В случае непогоды или большого мороза пусть сидит в штурманской рубке. Штурманскую вахту стоять вам, Запаре, Торбе и Вершомету. Каждый день один из вас будет отдыхать. Вахтенный штурман должен каждый час наведываться к вахтенному матросу. Кроме того, пересмотрите вместе с механиком противопожарный инструмент и вообще позаботьтесь о противопожарных мероприятиях.

— Есть! — ответил Лейте и пошел.

Кар прошелся по палубе, подошел к борту и оперся на планшир. 24 24 Планшир — деревянный верх надпалубных перил.

Неясные силуэты торосов исчезали в темноте полярной ночи. Темнота висела вокруг парохода, окутывала мачты, нос и корму, словно пряча от глаз моряка причины пожара.

У Кара из головы не выходила мысль о норвежской трубке.

Если поверить Котоваю, что такая трубка была у радиста, то, значит, она могла попасть к Павлюку, который все время жил в каюте радиста рядом с радиорубкой. Когда вспыхнул пожар, на палубе не было никого, кроме кочегара. Но кто же бил в колокол? Кар хорошо помнил тревожные удары, которые он услышал вместе с криком Павлюка. Слышал эти удары и Лейте и Павлюк. Правда, Котовай не был уверен в том, что слышал их.

— Кто же бил в колокол?..

Возникают подозрения. И в сознание глубоко западает мысль: «Почему Павлюк одиноко живет наверху, в нетопленной каюте? Что он там делает? Почему так неохотно принимает тех, кто к нему заходит?»