Николай Трублаини - «Лахтак». Глубинный путь

Когда начали переносить доски, Степа слышал, как Попов вполголоса сказал Шору:

— Пусть посидит в хлеву, свинья моржовая!

А тем временем Аксенюк, пройдя в матросский кубрик, услышал, как Вершомет колотит молотком в дверь. Кок тихонько засмеялся и закурил. Он слышал, как под полом бесновался охотник.

Потом кок догадался, что тот хочет чем-то приподнять двери, но, взглянув на засов, ухмыльнулся: засов был крепкий, ничего не сделаешь. Выкурив папиросу, он подумал, что слишком уж долго «ищет» боцмана, и кинулся к двери. Он отодвинул засов и деланно-испуганным голосом закричал:

— Кто там? Что такое?

В то же мгновение дверцы подскочили и упали от удара лома. В люке появилась голова разъяренного Вершомета. Он был готов стереть в порошок негодяев, заперших его в трюме. «Штучки проклятого повара», — подумал Вершомет. Но какое же удивление и возмущение увидел он на лице Аксенюка! Казалось, сам Вершомет не был так возмущен.

— Кто это тебя туда запаковал, дядя Юрий? Что за негодяи!

— Это ты сам, мерзавец! — закричал Вершомет.

— Да что ты говоришь, дядя Юрий! Неужели я бы себе это позволил?

— Значит, твоя хулиганская команда, с которой ты здесь сидел.

— Да нет, мы все трое, как только ты спустился в кладовую, вышли отсюда.

Охотник смотрел недоверчиво. Уверенность его поколебалась.

— Я, наоборот, пришел сюда тебя искать, — уверял кок.

— А зачем ты меня искал?

— Тебя зовет Торба.

Охотник вспомнил, для чего, собственно, он спускался в кладовую. Пришлось снова лезть за тросом. Приказав коку подождать, он соскочил вниз и быстро вышел оттуда с тросом. Пока шли на корму, Вершомет беспрерывно ругался и по временам недоверчиво поглядывал на кока. А тот тоже возмущался и сладким голосом успокаивал охотника.

— Где ты пропадал, новый боцман? — с криком встретил их Торба. — Я думал, что тебя черти в гости забрали.

Охотник с возмущением рассказал всем про свое приключение. Когда он рассказывал, Степа снова заметил, как переглянулись трое подозрительных приятелей. Но все трое решительно возражали против предположения Вершомета, что в кладовой его заперли они. Они доказывали, что не меньше других возмущены этим поступком. Что все это были только слова, Степа окончательно убедился, когда через несколько минут услышал шепот Шора.

— Ты его рано выпустил, — сказал он коку. — В другой раз попадется, так скоро не дадим вылезть.

— Еще бы!.. Путь спасибо скажет, чучело!..

Кок хотел сказать еще что-то, но внезапно запнулся, потому что перед ним появилась фигура Степы. Юноша с размаху ударил кочегара в лицо, а потом бросился на кока и начал его избивать. На помощь коку поспешили Шор и Попов.

Степа кричал:

— Эти негодяи заперли дядю Юрия!

На корме началась общая свалка, потому что Вершомет, вмешавшись в драку, так ударил кока, что тот полетел за борт; его приятели вцепились в Вершомета. Пришлось вмешаться Павлюку, и его сильные руки быстро навели порядок. Тем временем Лейте вытащил из холодной воды визжавшего не своим голосом кока. На корму примчался Кар, и все стихло.

— Что за скандал? — прогремел железным голосом капитан. Казалось, зарокотала буря.

Все оправдывались, а Степа доказывал, что трое негодяев заперли Вершомета.

— Хватит! — крикнул Кар. — Потом разберемся, а сейчас все за работу.

После исправления руля пароход медленно пробивался сквозь льды. Погода стояла ветреная, но ясная. Туман был виден только на востоке, над краем небосклона. Ветер дул с запада и гнал льды, а с ними и пароход к берегам Северной Земли. Кар взял курс в том же направлении. Его план предусматривал использование всех возможностей, чтобы выйти из льдов, опередить их, найти защищенную местность у берегов какого-нибудь острова и стать на якорь. Там он будет выжидать подходящего момента, когда льды позволят вернуться на запад.

Дни быстро сокращались, и солнце едва поднималось над горизонтом. Изредка над пароходом пролетали чайки и кайры.

В этот день на «Лахтаке» увидели необычайно белых, так называемых снеговых, чаек. Может быть, они собирались лететь на юг. Присутствие птиц свидетельствовало о том, что земля должна быть где-то очень близко. Действительно, сразу же после полудня Лейте заметил в тумане на востоке что-то вроде берега. Через полчаса ветер поднял туман, и в пяти-шести милях от парохода показался гористый берег, покрытый белыми полотнами снега и льда.

— Северная, Северная! — радостно крикнул гидролог. — Не будь я Запара, если это не она!