Александр Адабашьян - Транссибирский экспресс

Чадьяров поднял чашку и медленно выпил до дна, впервые за несколько лет.

Москва уже медленно погружалась в сумрак ночи. Еще за домами на горизонте догорала полоска заката, а на улице было уже темно.

Из окон второго этажа общежития доносились смех, крики, музыка. Стол был сдвинут в сторону, а посреди комнаты под аплодисменты ребят танцевал веселый и хмельной Чадьяров.

Ребята никогда такого не видели и уж конечно не могли себе представить, что солидный человек может выделывать такие смешные па, да так ловко, словно настоящий танцор.

Валя хохотала громче всех, прыгала вокруг Чадьярова, а когда он без сил рухнул на стул, подбежала к нему и поцеловала в щеку.

— Еще! — попросил Чадьяров.

И Валя поцеловала его снова.

Поздно ночью за Чадьяровым приехала машина.

— Это ваша? — спросила Валя, когда они вышли из общежития.

— Государственная, — ответил Чадьяров. — Но сегодня я на ней езжу.

Валя отвернулась и замолчала. «И зачем появилась эта машина! — с грустью подумала она. — Все было так просто, так хорошо. Теперь все кончилось. Машина, шофер...»

— Ну, спасибо вам, — легко сказала она.

— Это вам спасибо, Валя, — сказал Чадьяров. — Я буду вас помнить.

— Нет, — так же просто сказала Валя. — Вы забудете меня в такой машине.

Чадьяров рассмеялся и взял ее за руку:

— Нет, Валя, не забуду...

— Вы уезжаете?

— Да.

— Надолго?

— Да.

Она замолчала, словно решаясь на что-то, и вдруг проговорила:

— Я все равно хочу ждать вас.

Ткнулась носом Чадьярову в щеку и побежала по улице, скрылась в подъезде.

«Черт знает что! — злясь на себя, думал Чадьяров. — Совсем с ума сошел, Фан!»

Он ругался, мотал головой, но с лица его не сходила счастливая улыбка.

Машина катила по предрассветной Москве, медленно вставало солнце.

— Володя, — попросил шофера Чадьяров, — давай за город съездим.

Скоро они оказались в каком-то пригороде. Слева, сквозь редкие сосны, виднелся маленький спящий дачный поселок. Чадьяров вышел из машины. Солнце уже блестело на мокрой от росы траве. Было удивительно тихо — ни ветерка, — и только высоко в небе пел жаворонок.

Чадьяров несколько раз глубоко вдохнул влажного свежего воздуха, расстегнул рубашку. Весь прошедший день казался теперь удивительным, сказочным и очень давно виденным сном.

— Спасибо, Володя, — сказал Чадьяров. — Езжай. Я пешком пройдусь. Счастливо...

Впереди был пруд, две ивы склонились над водой, а под ивами стояла скамейка. Легкий прозрачный туман стелился над прудом, и сквозь него было видно, как медленно поднималось солнце...

Чадьяров подошел к воде и долго смотрел на ее недвижную гладь. Странно, но он совершенно не чувствовал усталости. Голова была светлой, тело легким. Чадьяров присел у воды на корточки и медленно, с наслаждением умылся. И тут откуда-то издалека донеслась песня:

Песня звучала все ближе, громче. И вот из тумана показалась колонна молодых солдат. Они поравнялись с Чадьяровым, и он увидел их загорелые лица. На штыках играло солнце, строй дружно выбивал из дороги улегшуюся за ночь пыль.

Колонна прошла мимо Чадьярова, а он все смотрел ей вслед, смотрел и думал: «Что-то этим ребятам придется еще пережить?..»

Песня утихла вдали. Медленно оседала на дорогу пыль. Чадьяров еще раз посмотрел вокруг, словно пытаясь навсегда запомнить все, что видел сейчас, и, засунув руки в карманы, зашагал к городу.

Александры Тимофеевны в номере еще не было. «Загуляла «женушка»!» — подумал Чадьяров. Он разделся и лег в постель.

За окном оживала утренняя Москва. Где-то совсем рядом прогромыхал трамвай. Ослепительное солнце играло в окнах соседних домов. Чадьяров вспомнил прошедший день и снова расплылся в счастливой улыбке. Он снял трубку стоявшего рядом на тумбочке телефона.

Валя ответила так быстро, как будто ждала звонка.

— С добрым утром, — сказал Чадьяров, сам удивившись охватившему его волнению.

— Здравствуйте... — тихо сказала Валя.

И они замолчали.

— Валя, — сказал наконец Чадьяров, — вы мне правду сказали?

— Да, — ответила Валя. — Правду...

— Если это так... — Чадьяров услышал шаги в коридоре — это возвращалась Демидова. — Если это так... — Но он не договорил, в трубке было очень тихо, а в дверь уже стучали...

15 июня 1927 года к перрону Харбинского вокзала подошел Транссибирский экспресс из Москвы. Первым из международного вагона вышел Веселый Фан, следом показалась Александра Тимофеевна.