Виталий Гладкий - Приключения-91

— Тормози! — заорал я водителю. — Прыгай!

И я еще на ходу вывалился на шершавые доски настила.

Эх, сержант, сержант... Ну почему ты не прошел растреклятую школу Афгана, где малейшее промедление всегда было смерти подобно? Не успел, замешкался с непривычки... Автоматная очередь вспорола утреннюю тишину, и лобовое стекло наших «Жигулей» сверкающими брызгами осыпалось на капот. Мне почудился сдавленный крик или стоп, и машина ткнулась бампером в перила. Эх, пацан...

Я перекатился за «Жигули». Но перед этим, использовав некоторое замешательство бандитов, успел всадить две пули в то место, где должен был находиться водитель «Лады». И попал! «Лада» вильнула, резко притормозила, а затем на малой скорости притерлась к перилам моста. Правда, мне от этого легче не стало — автомат бил короткими очередями не переставая. По звуку я определил, что это не наш АК, калибр поменьше, видно, что-то заграничное, малогабаритное. Я лежал, стараясь как можно плотнее вжаться в настил, ждал. А что еще оставалось делать? Я был у них как на ладони: шевельнись — и точка. Ждал я одного — когда у этого сукиного сына кончатся патроны и он начнет менять магазин. И дождался. Пауза в гулкой трескотне очередей хлестнула меня будто кнутом. Я ни на миг не усомнился, что магазин у него пуст: кто прошел нелегкую школу войны, тот кожей ощущает эту спасительную передышку, которую упустить никак нельзя — это шанс, возможно, единственный, выжить и победить. Я рывком выкатился на середину моста и начал палить из своего «макарова», стараясь достать автоматчика. Я услышал крик, затем увидел, как они сыпанули из салона и спрятались за «Ладу». Сколько их было? Кажется, четверо — в такой спешке ошибиться можно запросто. Одного из них, по-моему, я все же достал, когда он открывал дверцу машины, но насколько серьезно, судить было трудно. Снова затявкала эта подлая иностранная штуковина, и я поспешил укрыться за «Жигулями».

Наконец наступило затишье. Подозрительное затишье. Я осторожно выглянул из-за своего весьма ненадежного укрытия и похолодел: сволочи, нашли выход! — «Лада», подталкиваемая сзади, медленно двигалась в мою сторону. Вот этого я уже не ожидал и в отчаянии пальнул в их сторону наобум. Но, получив в ответ очередь из импортного шавкунчика (кажется, это был израильский «узи» — знакомая штуковина), я снова ткнул голову за колесо. Все, амба, приехали...

Думай, Серега, думай! Пора на что-то решаться. Пора!

Если откровенно, этот вариант я вычислил, едва вывалился из машины. Опять-таки армейская привычка, которая вошла в кровь и плоть, — наступая, не забудь, куда драпать будешь, приготовь путь к отходу покороче да без ухабов.

Шуршанье шин «Лады» приближалось, я уже явственно слышал тяжелое дыхание бандитов. Ну, держись, Серега! Слабо?!

Во мне словно пружина сработала: оттолкнувшись от настила, я вскочил на ноги и выпустил остаток патронов в автоматчика. Видимо, он не ожидал от меня такой прыти и потому промедлил. От чрезмерного волнения, я, конечно же, смазал, но и он оказался не на высоте: нажал спусковой крючок только тогда, когда я ринулся через перила вниз головой в реку.

Река оказалась довольно глубокой, по крайней мере я не достал дна. Течение было слабым, я без труда доплыл под водой к одному из баков, где и спрятался под ледоломом, копьеобразной двухскатной крышей из толстенных брусьев.

Я слышал, как они матерились, бегая по мосту, пытаясь высмотреть меня. Но я сидел тихо, как мышка, до боли в суставах сжимая бесполезный пистолет. Их беготня продолжалась недолго: как я и предполагал, им было недосуг спускаться под мост, чтобы поискать меня там.

— Хрен с ним... — матернулся хриплый бас. — Кажись, я его срезал. Рвем отсюда...

И только после этих слов я почувствовал, что у меня болит левая нога. Осторожно ощупав бедро, я едва не охнул — зацепило все-таки! Ну да ладно, главное — жив...

— Машина! — крикнул кто-то из бандитов. — Смываемся!

— Не паникуй дура! — отозвался хриплый бас. — Это как раз то, что нам надо. Не видишь, в кабине только водило.

Теперь и я услышал шум мотора.

Машину они «сняли» элементарно. Уж не знаю, что они там сотворили с водителем, но вскоре шум мотора стал удаляться. Выждав еще минут пять, я, набрав побольше воздуха, нырнул.

Выбрался я на берег метрах в тридцати от моста по тернию в чахлой осоке. Ковыляя к дороге, мокрый, весь в тине и уставший донельзя, я думал, почему-то совершенно не ощущая радости: «Опять я не дался ей, безносой... В который раз... Поживем...»