Олег Говда - Геном бессмертия

Но Купченко уже держал ответ за совершенные проступки перед более строгим судьей, и упреки живых больше его не задевали.

— Уходить надо, командир… — притронулся к плечу Корнеева Пивоваренко. — Ловушка это. Сейчас сюда фрицы со всей округи сбегутся.

— Вряд ли.

— Да точно тебе говорю. Иначе, зачем бы они с объекта охрану снимали? Специально внутрь заманивают, чтоб всех вместе прихлопнуть.

— Прощай Василий, — Корнеев закрыл веки погибшему товарищу и выпрямился. — Не горячись, капитан. Я понимаю, ты к другой боевой обстановке привык.

— Это ты к чему клонишь, майор? — насупился Пивоваренко.

— К тому, что когда с тобой ведет свою игру вражеская контрразведка, многое становиться совсем не тем, чем кажется на первый взгляд. Вспомни: зачем немцы всю эту бодягу затеяли? Чтобы нам что-то важное показать! И не просто показать, а так — чтоб диверсанты обязательно, обо всем увиденном, доложили командованию. Ну, и что мы здесь обнаружили? Пустую водонапорную башню? Нет, Олег, поверь моему чутью и опыту: пока фрицы нас не ткнут нас носом в нужный им объект, никакой стрельбы не будет. Смерть Василия — глупая, прости друг, случайность. По логике Абвера, русские диверсанты должны были без каких-либо усилий снять эту, с позволения сказать, охрану, состоящую из школьника и пенсионера, и продвигаться дальше. Кто же мог знать, что у советского офицера не поднимется рука на сопливого пацаненка, а тот — в свою очередь — настолько запуган антибольшевистской пропагандой, что решил стоять насмерть. Так что, зови наших. Перекусим, осмотримся, подумаем. С Василием по-людски простимся… И это, спасибо тебе, десантура. Я ведь тоже слишком заболтался. Вполне мог на пулю нарваться.

— Проехали, командир, — посветлел лицом Пивоваренко. — Это вряд ли… Старик за автомат просто так ухватился, а стрелять в эсесовского офицера все равно б не осмелился. Он ведь его даже с предохранителя не снял.

Старшина Телегин остановился первым, подавая знак остальным.

— Группа, стой!.. — приказал Малышев, переходя на шаг. — Привал десять минут…

Чутью опытного таежного охотника капитан доверял безоговорочно, так как хорошо помнил его цену, проиграв однажды старшине на спор, с подначки Корнеева, свой недельный офицерский доппайок. Трижды, в плане тренировок, Телегин бегал с группой диверсантов на различные расстояния, от полутора до семи километров, и ошибался при этом максимум на десяток шагов. Проверяли дотошно… С рулеткой в руках. Зазря отдавать шоколад и печенье, которые он относил беременной жене, капитану не хотелось.

Вспомнив о покойнице, Андрей потемнел лицом и непроизвольно скрипнул зубами…

Потом бойцы шутили: мол, когда петух будильник склевывал, Кузьмич — спидометром закусывал. А старшина, оглаживая усы, степенно объяснял, что ничего особенного в этом нет. Потому как человека, не умеющего чувствовать расстояние и направление, хозяйка уссурийской тайги забирает к себе навсегда. Особенно — охотника-промысловика.

— Командир, разреши пройти вперед, — обратился к Малышеву ефрейтор Семеняк. — А то ведь не поспеем к монастырю раньше Коли.

— Действуй, Игорь Степаныч, — согласился капитан. — Только назад, с докладом, не спеши. Дождись нас на месте. Сам тоже передохни чуток… Если все спокойно, мы минут через пятнадцать подтянемся, — и объяснил свое распоряжение более конкретно. — Следующий, интересующий нас объект находится примерно в двенадцати километрах отсюда. Хотелось бы к вечеру уже там быть. Значит, придется еще побегать.

— Не волнуйся, командир, — понимающе кивнул Семеняк. — На марше не отстану. С моим Колей не больно зажиреешь… Всяко доводилось, — и, не удержавшись, озабоченно вздохнул. — Как ему там сейчас, Андрюха?.. В самой пасти-то?..

— Выскользнет, — ободряюще похлопал ефрейтора по плечу Малышев. — А то ты, Игорь Степаныч, Николая не знаешь?.. Это ж — Корнеев… Да и мы, не лыком шиты, подсобим как сумеем. Короче, держи хвост пистолетом. Не пропадет твой одессит, продефилирует еще по Привозу.

Чем дальше группа углублялась в лес, тем больше стиралась его парковая ухоженность, и возвращала свои права природа. Теперь разведчикам не было нужды жаться к стволам, — густой подлесок надежно скрывал их от чужого взгляда. Зато, передвигаться стало гораздо тяжелее. Кусты цеплялись за рукава и полы одежды, а прячущиеся в высокой траве, хваткие сяжки ежевики становились истинным наказанием. И чтоб не выпутываться из их цепкого плена, оставляя на крючках клочки ткани, приходилось высматривать побеги вредного растения, так же внимательно, как гранатные растяжки. А в таких условиях много не набегаешь.