Олег Говда - Геном бессмертия

— Держитесь свободнее, товарищи, не напрягайтесь. Лишний шум производит как раз тот, кто пытается не шуметь и слишком суетиться. Ничего, скоро посветлеет и сразу станет легче. А через день-два так наловчитесь, что вас даже заяц не услышит, пока вы ему уши не оттопчите. Двигайтесь парами и поддерживайте друг друга. А если уж упадете, то ни в коем случае не пытайтесь сразу вскочить на ноги. Не торопитесь, полежите пару секунд… Осмотритесь. Вас прикрывают с трех сторон опытные разведчики. В случае непосредственной опасности, успеют предупредить… Как кричит филин все запомнили? Повторяю: услышите птицу — замрите, пока она не подаст голос еще дважды кряду. Если кому-то покажется, что он потерялся или отстал от группы — не волнуйтесь и не шумите, я лично замыкаю движение, подберу всех… И еще — пока не привыкните, советую свободную руку держать полусогнутой, на уровне лица. Поможет сберечь глаза от веток и сучков. Ну, все, вперед.

Совет помог. Почувствовав себя увереннее, бойцы успокоились и стали передвигаться гораздо тише. Они и сами приноравливались к лесу, и он переставал воспринимать людей, как неуклюжих чужаков. И с каждым шагом группа "Призрак" все больше углублялась в сонно дремлющий тыл вражеских войск.

Следующие пятьсот метров преодолели довольно споро. Не бегом, но и не замирая при каждом шорохе. Лес по-прежнему молчал… И у Корнеева опять возникло ощущение, что их ведут. Уж больно гладко все удавалось.

— Слышь, командир, — приблизился к нему старшина. — Неладное что-то чудится вокруг. Такое впечатление, словно из чащи на просеку выскочил. Ночью, всего подробно не разглядишь, но следов уж слишком много оставлено. Свежих… Не успевшие пожелтеть окурки, шуршащие обрывки газет, пахнущие едой консервные банки. Как рассветет, скажу точнее, хотя, тогда ты уже и сам увидишь, а пока — думаю, что день-два тому, в здешнем лесу немцев больше чем грибов и ягод было. А сейчас — ни души. Хоть свищи… Странно это.

— Согласен, старшина. И мне на душе неспокойно. Посмотри-ка ты, Кузьмич, внимательнее, что вокруг нас деется. До километра — больше не отдаляйся. Только будь начеку. Чувствую: там, дальше, вот так, запросто, погулять лесом не получится. И еще: пришли ко мне Малышева…

Старшина понимающе кивнул, поправил ремень автомата, поднял руку в голове и неслышно шагнул в ночь.

— Группа, привал, — приказал Корнеев. — Всем отдыхать… — и не удержался от вопроса. — Оля, ты где так лес чувствовать научилась? Или ты ночью, как днем видишь?

Спрашивал майор вполне серьезно, без тени насмешки. Приходилось Корнееву слыхивать о людях, которые обладали таким редким свойством. Причем, сами не придавали этому никакого значения, считая, что они — как все. И потом, что тут странного? Если существует "куриная слепота", то почему не появится какому-то "ночному глазу"? Пусть это улучшение зрения и не настолько сильное, как к примеру, у совы, но все же…

— Я же родом из-под Брянска, товарищ командир, — шепотом ответила девушка. Дышала она ровно, совершенно не запыхавшись. — Сызмальства за грибами-ягодами хаживала. Мне в лесу сподручнее чем на тротуаре…

— Тогда понятно, — чуть разочаровано пробормотал Корнеев. — Тогда конечно… И даже — скорее всего.

— Что случилось, Николай? — первым делом спросил подоспевший Малышев, не дав Ольге уточнить, что командир имел в виду. — У меня все тихо. Враг не наблюдается…

— То-то и оно, Андрей. То-то и оно… Слишком тихо. Боюсь, как бы Михаил Иванович опять не оказался прав в своих расчетах, и мы не стали пешками в чужой игре.

— А яснее?

— Подождем на доклад Телегина. Вот тогда я и пойму весь расклад окончательно. Подсвети на карту.

Малышев присел рядом с Корнеевым, накрывая его и себя полами маскхалата, а потом чиркнул зажигалкой.

— Гляди: мы сейчас должны быть где-то здесь. В полутора километрах на запад дорога. За ней — длинный овражек, подходящий почти вплотную к песчаному карьеру. Вокруг оврага рощица. Там остановимся на дневку и помозгуем, как быть дальше. Бери, Андрей, Степаныча и выдвигайтесь вперед. Приготовьте нам местечко поуютнее. Сейчас четыре ноль пять, солнце взойдет в пять восемнадцать. Должны успеть.

— Разреши старшину подождать.

— Нет, Андрей. Не теряй время. Еще успеем поговорить. Целый световой день впереди. Один час ничего не решает. Могу лишь сказать: я почти уверен: мы в заранее приготовленной ловушке. Но немец еще не знает, что мы уже в нее вошли. И в этом наше главное преимущество.