Иван Черных - Сгоравшие заживо. Хроники дальних бомбардировщиков.

Еще не представляя себе, чем может помочь ему Туманов, Пикалов направился к его самолету.

Бомбардировщик уже был расчехлен, и около него, кроме техника, колдовавшего у мотора, Пикалов никого не увидел. Сердце снова тревожно зачастило — и здесь не везет. Он хотел повернуть обратно, когда увидел, как в кабине пилота приподнялась голова. Туманов! Пикалов воспрянул духом, словно был уже спасен.

— Привет! — как можно веселее поздоровался он, зыркнув направо и налево. Пока все было тихо и спокойно, по пятам за ним никто не гнался. — Третью заповедь выполняем — не ленись на земле, не вспотеешь в небе?

— Вот именно, — отозвался Туманов. — Помнишь, на каком мы с косы Чушка прилетели? И вот снова он в строю.

— Все равно сегодня на боевой вылет вас не пошлют. Вылезай, покурим вместе. Посплетничаем.

Туманов посидел еще немного и неторопливо спустился по крылу на землю.

— Почему один? — протянул Пикалов ему портсигар и, не обращая внимания, что летчик не взял папиросу — так и должно было быть, он некурящий, — увлек его за собой, за хвост самолета. — Где стрелки, штурман?

— Стрелки на складе набивают ленты патронами. У штурмана какие-то родственники объявились, командир на трое суток отпустил.

— Везет людям. Кто воюет, а кто гуляет, медовый месяц справляет.

— Что-то не очень лестно ты о своем друге заговорил, — неодобрительно заметил Туманов.

— Хотел заяц в друзья волка выбрать, — усмехнулся Пикалов.

Туманов удивленно посмотрел на него!

— Кто же из вас заяц, а кто волк?

— Из нас, — поправил Пикалов. Туманов даже шаг приостановил.

— Из нас?

— А ты разве не считаешь Серебряного своим другом?

— Считаю. Но что ты имеешь в виду?

— Сейчас узнаешь. Дай-ка магазин из своего пистолета.

Туманов поколебался лишь секунду. Вытащил из кобуры пистолет и протянул магазин Пикалову.

— Проверь, не остался ли в патроннике патрон и как работает спусковой крючок, — посоветовал Пикалов.

Пока Туманов заглядывал в патронник и нажимал на спуск, Пикалов, как опытный фокусник, отработавший до автоматизма каждое движение, заменил приготовленный заранее магазин пистолета Туманова на свой.

— Все нормально? — спросил он с усмешкой. — Хорошо. А теперь проверь патроны. Вытащи из любого пулю.

Туманов выполнил и это указание. Спросил с возмущением:

— Что это значит?

— То, что видишь: патроны без пороха.

— Кто это сделал и зачем?

— А вот теперь подумай. Кто с тобой ел и спал рядом и почему он это сделал.

Туманов пожал плечами.

— Эта глупая шутка могла плохо кончиться.

— Да. Ваня Серебряный — шутник. Шутя напивается и не является на службу, шутя покидает дежурство. — Пикалов всматривался в лицо Туманова, стараясь понять, какое впечатление производит его сообщение и насколько осведомлен летчик о своем штурмане. — Ты не задумывался, почему ему все и всегда сходило с рук?

— Ну не очень-то сходило. В звании до сих пор не вырос, по службе не продвинулся. А штурман он, сам знаешь, — первый класс.

— Точно, первый класс. И стреляет и бомбит только в «яблочко». А почему его, капитана, назначили в экипаж лейтенанта?

— Какое это имеет значение? Ты же знаешь его грехи. — Александр щелкнул себя по горлу. — Это — во-первых. Во-вторых, я только что прибыл из госпиталя и был свободен.

— В-третьих, вернулся оттуда, из-за линии фронта. Сколько ты там проплутал?

— Неполных три дня.

— И сколько же ты пешкодралом отмерил километров?

— Не пешкодралом, а на мотоцикле…

— Тебе немцы его предложили? — перебил Пикалов, стремясь неожиданными вопросами ошарашить Туманова, заставить его поверить в придуманную легенду.

— Я сам взял. — Туманов нахмурился. Черные брови его сошлись у переносицы, переломились.

«Он и в самом деле Хмурый, — отметил Пикалов. — И, кажется, намеки произвели на него впечатление. Надо окончательно сломить его…»

— И тебе поверили, что ты беспрепятственно катал по немецким тылам, проскочил линию фронта?

— Я не утверждал, что беспрепятственно. При переходе линии фронта меня ранили.

— А где остальные члены экипажа?

— Наверное, погибли.

— Вот видишь, даже ты не знаешь и не уверен. А контрразведчикам позволь и вовсе тебе не поверить. По большому секрету открою тебе одну тайну. — Пикалов на ходу дополнял свою легенду. — Твой бывший воздушный стрелок-радист сержант Рыбин жив. Находится в плену, в лагере под Винницей. — Глаза Туманова широко открылись, и Пикалов прочитал в них недоверие, борющееся со страхом. Он продолжил: — Также по большому секрету сообщу тебе и некоторые его показания. Только не спрашивай пока, откуда мне все это известно, позже узнаешь. Так вот, в своих показаниях Рыбин утверждает, что покинул самолет после того, как увидел, что его покинул командир. Штурман и воздушный стрелок находились еще на своих местах.