Джек Лондон - Сердца трех

Джек Лондон

Уаикики, Гавайские острова,

23 марта 1916 года

Припев:

Припев.

Припев.

Джордж Стерлинг

В это позднее весеннее утро события развивались очень быстро в жизни Френсиса Моргана. Если когда-нибудь человеку суждено было, переместившись во времени, стать участником жестокой, кровавой драмы, а точнее - трагедии бесхитростных душ, и одновременно свидетелем средневековой мелодрамы, насыщенной сентиментальностью и бурными страстями, свойственными обитателям Латинского Нового Света, то этим человеком Судьба предназначила быть Френсису Моргану, и притом весьма скоро.

Однако сам Френсис Морган пребывал в ленивом неведении относительно того, что в мире что-то для него готовится, и едва ли был готов встретить надвигавшиеся события. Поздно засидевшись за бриджем, он поздно начинал свой день. За поздним пробуждением последовал поздний завтрак из фруктов и каши; покончив с ним, Френсис направился в библиотеку - строго, со вкусом обставленную комнату, откуда его отец в последние годы жизни руководил своими обширными и многообразными делами.

- Паркер, - обратился Френсис к камердинеру, который служил еще его отцу, - ты не замечал признаков ожирения у Р. Г. М. в последние годы его жизни?

- О нет, сэр, - отвечал тот со всей почтительностью хорошо вышколенного слуги, но невольно бросая беглый оценивающий взгляд на великолепную фигуру молодого человека. - Ваш батюшка, сэр, всегда отличался стройностью. Фигура у него никогда не менялась; он был широкоплечий, с могучей грудью, и хоть широковат в кости, но талия, сэр, у него была тонкая, всегда тонкая. Когда его обмыли, сэр, и положили на стол, многие молодые люди в нашем городе могли бы устыдиться своей фигуры. Он всегда тщательно следил за собой, сэр, - я имею в виду все эти упражнения, которые он делал в постели, полчаса каждое утро. Ничто не могло заставить его отступить. Он называл это своим культом.

- Да, фигура у отца была редкостная, - рассеянно произнес молодой человек, глядя на биржевой телеграф и несколько телефонных аппаратов, установленных еще его отцом.

- Совершенно верно, - убежденно подтвердил Паркер. - Ваш батюшка был строен, как аристократ, несмотря на широкую кость, могучие плечи и грудь. И вы это унаследовали, сэр; только вы еще лучше.

Молодой Френсис Морган, унаследовавший от своего отца не только статную фигуру, но и немало миллионов, безмятежно развалился в широком кожаном кресле и вытянул ноги - совсем как могучий лев в клетке, не знающий, куда девать свои силы. Развернув утреннюю газету, он остановился взглядом на заголовке, извещавшем о новом оползне на Кьюлебрском участке Панамского канала.

- Хорошо, что мы, Морганы, не склонны к полноте, - позевывая, произнес он, - не то ведь я мог бы и растолстеть от такой жизни… Правда, Паркер?

Престарелый камердинер, не расслышав, смущенно посмотрел на своего хозяина.

- О да, сэр, - поспешно сказал он. - То есть я хочу сказать: нет, сэр. Вы сейчас в наилучшей форме.

- Ничего подобного, - убежденно заявил молодой человек. - Я, может, и не разжирел, но безусловно пообмяк… А, Паркер?

- Да, сэр… То есть нет, сэр, - я хотел сказать: нет, сэр. Вы все такой же, каким вернулись из колледжа, три года назад.

- И решил, что безделье - мое призвание, - рассмеялся Френсис. - Паркер!

Паркер почтительно вытянулся. Однако хозяин его уже погрузился в глубокое раздумье, словно решая проблему первостепенной важности, а рука его то и дело принималась теребить топорщившиеся усики, которые он с некоторых пор стал отращивать.

- Паркер, я намерен съездить на рыбную ловлю.

- Да, сэр.

- Я велел прислать несколько складных удочек. Пожалуйста, составь их и принеси сюда - я хочу их осмотреть. Мне думается, что уехать недельки на две куда-нибудь в лес - самое для меня полезное. Если я этого не сделаю, то, несомненно, начну толстеть и опозорю весь наш род. Ты ведь слышал про сэра Генри? Старого оригинала сэра Генри, пирата и головореза?