Анатоль Имерманис - САМОЛЕТЫ ПАДАЮТ В ОКЕАН

И зал услышал, наконец, правду. Немного подредактированную, ибо из разговора были вырезаны все не очень выгодные для Фелано места. Но оставшиеся были так искусно смонтированы, что никто, кроме самого Муна, не заметил этого. Конец разговора в новой редакции имел следующий вид:

«Мистер Фелано, вы деловой человек, зачем вы напрасно тратите время?»

«Значит, война, мистер Мун? Для нас это даже выгодно… Люди скажут: мистер Мун сначала примкнул к неправой стороне, но понял свое заблуждение и пришел, наконец, к истине».

Зал аплодировал, как один человек. Конечно, это была дань не честности Муна, а блестящему ответному ходу Джо Кохена, так ловко околпачившего противника. На волнах этого энтузиазма Джо Кохен, прославившийся тем, что сумел добиться оправдательного приговора для короля гангстеров Ала Матеони, под последние восторженные хлопки вскочил на стул и патетически провозгласил:

— Как видите, пророческие слова сенатора Джека Фелано, которого мы надеемся в скором времени видеть губернатором, нашли подтверждение во вчерашнем выступлении мистера Муна. Противная сторона пыталась заткнуть ему рот, но в этой стране существуют еще закон и справедливость. Никому, кто бы он ни был, сколькими бы миллионами ни обладал (грозный драматический жест в сторону Брэдока), не удастся помешать ее торжеству! Вы хотели знать правду. Сейчас вы ее услышите. Ваша честь, просим вызвать нашего главного свидетеля Сэмюэля Муна!

Зал напряженно замер.

Мун торопливо направился к трибуне. Надо говорить, пока не помешали. Протянутую библию он отстранил.

— Я уже вчера клялся говорить только правду!

— Я протестую! — закричал Генри К. Томас. — Приведите его сначала к присяге! Иначе у нас не будет законных оснований для привлечения к ответственности за ложные показания.

Мун усмехнулся.

— Я на вашем месте лучше помолчал бы, мистер Томас! Кто вчера давал ложные показания?

— Ваш протест отклонен, мистер Томас, — сурово сказал судья. — Говорите, мистер Мун!

Словно загипнотизированные, три тысячи зрителей смотрели на Муна. И только на Муна. Поэтому никто не заметил, как из группки людей, находившихся рядом со свидетельской трибуной, неожиданно вынырнул человек. По всему залу раздался страстный, накаленный до предела голос. Человек говорил почти шепотом, но в мертвой тишине этот шепот прозвучал подобно грому. В руке человека что–то блеснуло. Это был микрофон.

— Мистер Мун, говорите! Вас слушают двести миллионов радиослушателей во всей стране. Сделайте краткое сообщение специально для нас! За каждую минуту — три тысячи долларов!

— Пожалуйста! — Мун взял микрофон. — Инспектор Олшейд! Вы слышите меня? Преступник, виновный в гибели «Золотой стрелы» и «Красной стрелы», находится рядом с вами. Немедленно арестуйте его! Это Чарльз Гримшоу!

— 32-

Мун вышел из здания «Двадцатый век» через маленькую дверь, которой обычно пользовались торговцы–поставщики. Обойдя здание, он издали заметил журналистов, обступивших его машину. Заседание суда уже больше никого не интересовало. Всех интересовал только Мун и его сенсационное заявление. Мун решил, что лучше отдать им на растерзание свою машину, тем более что она принадлежит мистеру Брэдоку. Получается даже довольно удачно. Сегодня утром позвонил Мэкхилери и официальным тоном попросил вернуть «конвэр». А теперь Мун позвонит ему и таким же официальным тоном сообщит, что машина находится у входа в судебный зал. Он так и сделал. К его крайнему удивлению, Мэкхилери елейным голосом, которому позавидовал бы даже его отец–проповедник, сказал:

— Что вы, мистер Мун, мы просто хотели обменять «конвэр» на более новую и современную модель… Но сейчас мистер Брэдок передумал…

— И решил все же забрать «конвэр»? — И Мун бросил трубку.

Придя в гостиницу, он первым делом распахнул окна. Все додумано до конца. Поставлена точка. Табачный дым, помогающий, как уверял Мун, логическому мышлению, больше не нужен. Он подошел к календарю и сразу оторвал семь листиков. Семь дней сумасшедшей недели, за которую события, опережая друг друга, нагромождались до высоты вавилонской башни. Теперь эта башня рухнула. К счастью — только сейчас Мун осознал, какое это счастье, — под обломками лежал не его труп и не труп Дейли, а Чарли Гримшоу.

В дверь постучали. Три таинственных коротких удара. Потом еще три.