Алистер Маклин - Дрейфующая станция «Зет». Караван в Ваккарес

Так посчитал бы весь мир…

Давление ветра и беспрерывный обстрел ледяных частиц внезапно прекратились, я оказался под защитой ещё одного, даже более высокого ледяного хребта. Я подождал остальных, попросил Забринского связаться с «Дельфином» и уточнить нашу позицию и оделил всех ещё одной порцией алкоголя. Большей, чем в первый раз. Сейчас это нам было куда нужнее. И Хансену, и Ролингсу приходилось очень туго, они дышали жадно, с присвистом и всхлипами, точно марафонцы в последние, самые изнурительные минуты бега. Тут я обнаружил, что и сам дышу точно так же, мне с трудом удалось задержать дыхание, чтобы проглотить немного виски. Может, Хансен прав, и алкоголь только вредит нам? Нет. На вкус приятно, значит, помогает.

Сложив ладони, Забринский что–то проговорил в микрофон. Через минуту он вытащил наушники из–под капюшона и выключил «уоки–токи».

– Мы здорово стараемся или нам просто везет, – сказал он. – А может, и то, и другое. «Дельфин» сообщает, что мы сейчас точно на курсе… он принял у меня стакан и удовлетворенно вздохнул. – Это хорошая новость. Но есть и плохая. Края полыньи, где стоит «Дельфин», начинают смыкаться. И довольно быстро. Капитан прикинул, что часа через два оттуда придется уходить. Не больше чем через два часа… – Он помолчал, потом медленно закончил: – А ледовая машина все ещё в ремонте.

– Ледовая машина… – как дурак, повторил я. Вернее я чувствовал себя дурак дураком, а как это выражалось внешне, не знаю. – Значит…

– Конечно, браток, – сказал Забринский. Его голос звучал устало. – А вы, небось, не поверили шкиперу, а доктор Карпентер? Решили, что вас хотят одурачить?

– Вот так помощнички, – мрачно произнес Хансен – видите, как все великолепно складывается? «Дельфин» ныряет, лед смыкается, мы здесь «Дельфин» там, мы сверху – они снизу, а между нами эти проклятые льды. Им наверняка больше не удастся найти нас даже если они и починят ледовую машину. Так что придется выбирать: сразу ложиться и помирать или сперва походить кругами пару часов, а уж потом ложиться и помирать?

– Это трагедия, – печально заметил Ролингс. – Не для нас лично – я имею в виду военно–морские силы Соединенных Штатов, Мне кажется, лейтенант, я имею право сказать, что мы являемся, вернее, являлись многообещающими молодыми людьми. Во всяком случае, мы с вами. Забринский, пожалуй, уже достиг потолка своих возможностей. И довольно давно.

Ролингс произнес это, по–прежнему стуча зубами и жадно втягивая в легкие воздух. Я подумал, что именно такого человека, как Ролингс, хорошо иметь рядом, когда дела складываются не в вашу пользу. А наши дела, похоже, складывались далеко не в нашу пользу. Они с Забринским наверняка прослыли на «Дельфине» записными остряками, хотя юмор у них был, конечно, грубоват и тяжеловесен. Не знаю почему, но им нравилось прятать острый ум и немалые знания под маской шутов и балагуров.

– Значит, осталось ещё два часа, – протянул я. – Если возвращаться на лодку, ветер будет нам в спину, и за час мы вполне успеем. Нас туда донесет, как пушинку.

– А как же люди на «Зебре»? – спросил Забринский.

– Мы сделали все, что в наших силах. Или что–то в этом роде.

– Мы потрясены, доктор Карпентер, – сказал Ролингс. Шутливая интонация в его голосе звучала теперь не так явственно, как секундами раньше.

– И глубоко разочарованы, – добавил Забринский. Слова были вежливы, но тон оставался холодным – и вовсе не из–за ветра.

– А что меня разочаровывает, – довольно резко вмешался Хансен, так это умственное развитие некоторых наших морячков–простачков… – В его голосе я уловил обвинительную нотку. – Конечно, доктор Карпентер считает, что мы должны вернуться. Все, кроме него. Доктор Карпентер сейчас не вернется даже за все золото Форта Нокс… – Он стал неуклюже подниматься на ноги. – Осталось не больше полумили. Давайте скорее с этим кончать.

При свете фонаря я заметил, как Ролингс и Забринский переглянулись и одновременно пожали плечами. Потом тоже медленно встали, и мы продолжили путь.

После этого не прошло и трех минут, как Забринский сломал ногу.

Все произошло очень просто, но остается только удивляться, почему это не случилось гораздо раньше. Мы решили, что, обходя стену льда, рискуем снова сбиться с, курса, и стали карабкаться наверх. Хотя высота тороса достигала десяти футов, но, подсаживая и таща друг друга, мы добрались до его вершины довольно легко. Спускаясь, я тщательно обследовал дорогу с помощью щупа: в этой кромешной тьме от фонаря не было никакого толку, да и очки совсем потеряли прозрачность. Мы проползли по покатому склону футов двадцать, когда наконец достигли крутого обрыва, и я сунул вниз свой щуп. – Пять футов, – сообщил я спутникам, когда они приблизились к обрыву.