Елена Негва - Меняя завтрашний день

— А если нападают на вас, то, как вы поступаете? — поинтересовалась Вика, зачарованно слушая Сунильду.

— Как только разносится весть о приближении недругов наших, все мы уходим в городище, забирая с собой и животину нашу и скарб домашний, ежели не успеваем попрятать всё. И в городище собираемся не только мы одни, другие люди тоже страдают от набегов на них, когда горят калиновым огнём их поля и сёла…

Вика задумчиво смотрела на противоположную бревенчатую стену, где в печке весело трещали поленья, и дым медленно растворялся в беззвёздном чёрном небе, поднимаясь к нему через полуоткрытые ставни окон.

Она не могла сейчас покинуть этот гостеприимный дом, но и не могла оставаться, пользуясь добротой хозяев. Но Сунильда ясно дала ей понять, что зимой путешествовать опасно, и, если девушка всё-таки соберётся в путь, то лучше ей это сделать весной, когда на заболоченные, покрытые лесами, земли снова придёт тепло.

Зимой население деревни, не занятое работами в полях до наступления весны, занимались в домах различными делами: женщины пряли, чинили и шили одежду, мужчины изготавливали из глины и дерева различную утварь, некоторые охотились и довольно часто приносили домой охапки шкур, которые затем обрабатывались и готовились на продажу в торговые города.

Вика понемногу стала осваивать полабский язык, в некоторых словах находя лишь незначительные различия от русского произношения, но, тем не менее, девушка уже умела отвечать на вопросы и поддерживать нехитрые беседы с поселенцами, пытаясь отвечать улыбкой, глядя на их приветливые лица. Вика с любопытством разглядывала одежду и го-ловные уборы поселянок: девушки, как правило, покрывали головы шерстяной шапочкой, украшенной бронзовыми подвесками, а женщины постарше использовали головное покрывало, прикреплённое с помощью диадемы или булавки. Одежда женщин состояла из льняной блузки с закрытым воротом и юбки из тонкой шерсти, на которую надевали фартук. Иногда поселянки накидывали на плечи платок, который застёгивался с помощью массивной бронзовой или посеребренной фибулы или огромной булавкой, с одной или несколькими цепочками.

Мужчины поселения одевались также в льняные блузы, укреплявшиеся булавками, шерстяные брюки, длинный шерстяной жилет, подпоясанный кожаным поясом, и шерстяную накидку, скреплявшуюся массивной фибулой.

Девушка помогала Сунильде прясть, готовить и убирать двор, однако, к печке она подходить боялась, и Сунильда шутила, что их гостья как будто бы из снега и непременно растает с наступлением весны.

— По весне наши старейшины решили, что мы будем переселяться — у воды становится опаснее жить, ведь ежегодно наше селение страдает от набегов и нас становится всё меньше, — поведала Вике Сунильда в один из зимних вечеров, когда женщины обрабатывали козью шерсть для последующего прядения.

— А как же ловля рыбы? — поинтересовалась Вика, выбирая из шерсти куски грязи, пучки соломы и стружки.

Сунильда, держа кудель в левой руке, а правой вытягивавшая понемногу пух, скручивая его в нить, задумалась:

— Мы уйдём за холмы, а там и до моря недалеко будет. Нашим рыбакам не придётся долго идти с уловом домой, зато мы будем более защищены от набегов с моря.

— А как же город? Ты говорила мне о городе, где вы под защитой во время набегов…

— Города переполнены людьми, — вздохнула Сунильда и её щёки порозовели. — Говорят, там в последнее время распространилась неведомая болезнь и многие горожане болеют, а то и умирают…

Вика уже знала, что город, о котором так неохотно рассказывала Сунильда, состоящий из множества домов и амбаров, был небольшим, с башнями и мощными укреплениями, которые рассчитывались на узкий круг людей, знатных людей и их дружины, в то время как остальные люди, как и это поселение, жили поблизости в открытых местностях.

За окнами тем временем завывал ветер, занося снегом приземистые деревянные дома деревни и Вика украдкой вздыхала, пытаясь представить, чем сейчас занят её брат в такой же зимний вечер. Ищет ли он её или уже опустил руки, так же как и она, вглядываясь в разрисованное ледяными узорами окно? Узнал ли он что-нибудь о её исчезновении или Анна навестила и его, рассказав какую-нибудь небылицу, а то и вовсе заманив его в такой же водоворот времени? И сколько бы девушка ни думала, на душе ей от таких мыслей и догадок становилось всё тяжелее, и она с удвоенной энергией принималась за работу, чтобы отвлечься от тяжёлых мыслей.