Юрий Гулин - Пять из шести

Катя на заднем сидении начинает подавать признаки жизни. Останавливаюсь и делаю ей укол. Теперь проспит до утра. У дома ставлю машину впритык к крыльцу. Теперь, если кто и обратит внимание так лишь на то, что Альварес опять притащил в дом полупьяную девку.

Никогда в жизни я еще не попадал в столь ужасную ситуацию. С одной стороны, от нелепой случайности гибнет член моей группы. С другой стороны, это дает нам возможность представить смерть Екатерины Вяземской в нужном свете. Сейчас мне предстоит все это объяснить сестре-близнецу покойной, которая уже просыпается.

Не раздумывая, махнул бы этот разговор на бой с батальоном коммандос. И даже то, что он уже закончился и закончился благополучно – Катя все поняла и приняла – не приносит успокоения. И поняла и приняла, но теперь всегда будет видеть во мне лишь циничного ублюдка. Хуже только то, что я и сам так о себе думаю.

Катя холодна как лед. Сидит и сосредоточенно накладывает грим, преображаясь в Марию. Закончит, и мы поедем к Кардосо, чтобы накормить его нашей легендой и использовать в своих целях.

– … Я не успел на какие-то минуты. Мы с Марией преследовали убийцу на двух машинах, настигли, выдавили за обочину и я прикончил негодяя. Потом мы бросили автомобиль Марии рядом с машиной Левши, устроили из них веселенький костер, а сами уехали на моем автомобиле.

Кардосо не перебивал меня в течение всего рассказа. Слушал внимательно, глядя то на меня, то на Марию. Когда я замолчал, в разговоре надолго установилась пауза – Кардосо размышлял.

– Хорошо, – сказал он, наконец, – вы остаетесь на ранчо. Пока достоверность ваших слов не подтвердиться – ты уж не обижайся, Альварес, – своих комнат не покидайте. Потом решим, что с вами делать дальше.

Екатерина Вяземская

Теперь только смертью я смогу вернуть сестре долг. Нет, я не собираюсь каким-то образом сокращать свое пребывание в этом мире, наоборот, я постараюсь жить за двоих, но эта боль будет теперь со мной всегда. Сегодня хоронили Катю, а я даже не смогла присутствовать на похоронах. Хорошо хоть траур для меня уместен: как-никак умерла моя хозяйка. По-прежнему сижу взаперти. Все новости узнаю из СМИ – и телевизор работает, и газетами меня снабжают. То, что укрылось от глаз ушлых корреспондентов, сообщает Альварес – с него ограничения на передвижение сняты. Светлана сделала все, как я ее просила – Старх уже в Рансьоне. Завтра оглашение моего завещания.

С оглашения Альварес вернулся в добром расположении духа. С его слов все прошло как по нотам: Старх на коне – Вяземские в шоке.

– Ты знаешь, как Михаил Сергеевич на него смотрел? – Мне было все равно, но Альварес был увлечен рассказом, ему было не до моих эмоций. – Мне кажется, он узнал в нем родственника!

Догадка Альвареса полностью подтвердилась. Михаил Сергеевич назначил Старху встречу, на которой фактически признал родство. Теперь вряд ли кто помешает Старху завладеть шкатулкой.

Так оно и вышло. Альварес, как не пытался, на церемонию вскрытия ларца не попал, но все равно был очень доволен.

– Полный порядок, ларец у Аристарха! – объявил он, входя в комнату. Сегодня ночью я исследую его содержимое.

Я не стала спрашивать, как он собирается это делать. Разведчик такого уровня отвечает за свои слова.

Я слышала, как он вернулся под утро, но вскакивать с кровати не стала. За завтраком Альварес был необычно задумчив. Когда мы остались наедине, он все так же продолжал мять левой рукой подбородок. Похоже, ко мне стало возвращаться любопытство, поскольку я не выдержала и спросила:

– Ну, что там ларец?

– Я что-то не понял, – пожал плечами Альварес, – крест, икона и много бумаг.

– Тайник был? – спросила я.

– Только в кресте, но пустой. Ладно, – Альварес махнул рукой, – я все сфотографировал, теперь моя задача отправить в центр фото, доставить Вяземского с оригиналами в Москву, а уж о ценности содержимого ларца пусть судят там.

– И как ты собираешься это сделать? – поинтересовалась я.

– Есть кое-какие задумки, – неопределенно пожал плечами Альварес, – но точно на твой вопрос я отвечу только после того, как мы поговорим с Кардосо.

– А может ну его? – спросила я. – Ларец у Старха и Вяземские вроде как с этим смирились. Отъезд моего "мужа" и Светланы из Рагвая мы можем прикрыть и сами.

– Боюсь, что нам на это может силенок и не хватить. Ты, когда говорила о смирении Вяземских, употребила выражение "вроде как". Ты, верно его употребила.