Юрий Стукалин - Убей или умри! Оскал «Тигра»

— Только после твоей подгоревшей задницы, — бросаю я, не поворачивая головы.

— Все мы надеемся на твой острый глаз, Курт, — он тянет меня за рукав, останавливая. — У тебя есть закурить?

— Возьми, — протягиваю ему сигарету и закуриваю сам.

— На сигаретку пока есть время, а то потом некогда будет, — довольно склабится Стайер. — Иваны обычно долго раскачиваются перед атакой. Зато, если пошли вперед, то только держись за штаны.

— Мне пора, тороплюсь на выбранную позицию.

— Давай, дружище, — кивает он. — Держись сам, и нас поддержи огнем.

Любопытно, что когда я официально стал снайпером, то сразу заметил некоторую настороженность к своей персоне среди сослуживцев. Долго этого не мог понять, но однажды разгадал загадку. Любой солдат считает работу снайпера нечестной. Стрелок знает свою цель, видит ее и работает по ней издалека, оставаясь невидимым и, соответственно, невредимым. В то время как регулярные части вынуждены соприкасаться с врагом лицом к лицу. Многих задевало именно это. В их отношении ко мне была смесь зависти и брезгливого пренебрежения. Но я старался не обращать на это внимания. Зато позднее, когда я своими меткими выстрелами спас многие жизни, ребята стали относиться ко мне по–другому. Взять хотя бы Стайера. Когда мы только познакомились, он называл меня «девчонкой, держащейся за свою палку с обломком бинокля». Но после одного боя изменил мнение и проникся ко мне глубочайшим уважением.

Наша атака тогда захлебнулась, и мы попали под мощный артиллерийский огонь. Снаряды врага перемалывали все в кашу, двигаться дальше было невозможно. Выход был только один — устранить артиллерийский расчет. Но как?! К советским позициям не подобраться, иваны все вокруг поливали пулеметным огнем.

Помогла моя снайперская винтовка. Русские особенно не прятались, били нас практически прямой наводкой, думая, что мы их не достанем. Они ошиблись. С четырехсот метров одним выстрелом я снял командира орудия. Это был сложный выстрел, дул сильный ветер, и рассчитать траекторию полета пули было непросто. Я попал ему в грудь, русский упал, а расчет, лишившись командира, замешкался, орудие смолкло. Я решил не останавливаться на достигнутом и снял командира второго орудия, затем третьего. Русские прекратили огонь буквально на минуту, но нашим солдатам этого времени хватило. Пехота пошла вперед, сминая иванов. Мы взяли высоту. После боя ребята подходили ко мне и с благодарностью жали руку. К благодарностям присовокуплялся джем, шоколад, сигареты, пара банок консервов, и даже бутылка шнапса. Я был не против этих подношений…

Последствия артподготовки в некоторых местах нашей линии обороны катастрофические. Траншеи засыпаны, приходится переползать по поверхности, рискуя быть подстреленным. Дым, гарь, стоны раненых и умирающих. Изувеченные тела и части человеческих тел. Страшно слушать и страшно смотреть.

Один солдат, оглушенный взрывом, сидит, обхватив голову. Из его ушей течет кровь. Он, монотонно покачиваясь из стороны в сторону, воет, как раненый волк. Чуть дальше два пехотинца со слезами на глазах вытаскивают засыпанного землей друга, не замечая, что тот уже мертв, у него распорот живот и из земли вместе с телом ползут длинные, похожие на перепачканных змей, ленты кишок. Сколько человек мы потеряли, сложно сказать. Надо абстрагироваться от всего, действовать быстро и скорее добраться до цели.

Возле меня в окоп сваливается человек. Он принимается отряхивать с плеч землю, потом стаскивает каску, и только тогда я узнаю его. Передо мной, пошатываясь, стоит капитан Бауер. Он весь перемазан в грязи, черные пятна крови покрывают его мундир. Приглядевшись, с облегчением вздыхаю — Бауер цел и невредим, кровь на мундире чужая.

— Ты в порядке? — спрашивает он меня, отдышавшись.

— Вроде да. Много наших полегло?

— А как тут узнаешь? — разводит руками капитан. — Хорошо, что русские в этот раз не очень точно по позициям били. Но все равно нам досталось. Я связался со штабом, фон Хельц приказывает стоять насмерть, чертов идиот. Ты–то хоть знаешь, что тебе конкретно делать?

— Конечно.

— Тогда вперед! — Бауер хлопает меня по плечу и, пригнувшись, спешит дальше по траншее. Я тоже бегу. Мне нужно добраться до холма. Залягу там и, когда пойдут русские, займусь делом. Там я буду находиться чуть правее линии обороны и, надеюсь, долго смогу оставаться незамеченным во время атаки русских. Патронов у меня достаточно.