Томас Тимайер: Медуза

— Самое трудное — найти их. Это нелегко на площади, по величине равной Европе. Легче, наверное, иголку в стоге сена отыскать. Именно здесь, к северо-востоку от Джанета, находятся самые интересные и значительные изображения в целой Африке. А может, и во всем мире. С ними можно сравнить лишь изображения, обнаруженные у Везера, на юго-западе Франции. В таких пещерах, как Фон-де-Гом, Ле-Комбареи, Ласко. Их названия прогремели на весь мир.

Кор задумчиво кивнул:

— А здесь у нас одни только безымянные голые скалы с рисунками старейших.

— Да, зато они уникальные по красоте. Когда увидела их впервые, стало ясно, что никакой жизни не хватит изучить их все.

Последнюю фразу Ханна произнесла едва слышно.

Кор провел пальцем по краю стакана с чаем.

— А как ваша семья относится к тому, что вы в одиночку отправляетесь в пустыню?

— Семья? — Ханна искренне удивилась этому вопросу. — Да никак, — с горечью усмехнулась она. — Вот уже несколько лет мы не виделись с отцом. Он мне все никак не может простить, что я не только не пошла по его стопам, но и не вышла замуж и не стала нормальной домашней женщиной. Он считает, что мне только это и требовалось. Ну ничего, у меня есть младшая сестра. Вот она оправдала все его надежды.

Ханна замолчала. Она сообразила, что очень давно ни с кем не говорила столь откровенно. Даже со своим помощником. Ей вообще давно не выпадала возможность поговорить с людьми посторонними, не имевшими отношения ни к наскальной живописи, ни к археологии. И тут же Ханна с огорчением заключила, что она, в сущности, очень и очень одинока.

— Ну, как я поняла, вы хотели мне что-то показать? — решила Ханна перейти к делу.

Кор снова устремил на нее загадочный взор.

— Простите мое любопытство. Это невежливо с моей стороны.

Ханна отмахнулась:

— Ничего, я сама хороша. Незачем было вываливать на вас свои проблемы. Но знаете, иногда так хочется выговориться…

Тарги улыбнулся.

— Хотите еще чаю?

— Большое спасибо. С меня хватит, я думаю.

— Хорошо. Тогда пойдемте. Здесь недалеко.

Он хлопнул в ладоши, и собаки тут же явились на зов хозяина. Кор, поднявшись, жестом пригласил Ханну следовать за ним.

Едва выйдя из палатки, она почувствовала, что жара усилилась — на лбу выступили капли пота. Полдень еще не наступил, а было уже невмоготу. Такая жарища, что не дай Бог ступить босой ногой на раскаленные камни. Широко, размеренно шагая, Кор ловко маневрировал в узкой расщелине между скал. Собаки бежали впереди Ханны, не отставая от хозяина. На секунду она остановилась и огляделась. Местность выглядела тоскливо и безнадежно. Долгие годы поисков выработали у Ханны особое чутье. Здешние скалы несли на себе следы эрозии. Если на них когда-то и были рисунки, песок и ветер безвозвратно погубили их. Но она помнила и о другом: не торопись с выводами. Может, тарги желал ей показать вовсе не рисунки.

И она последовала за ним по тесному проходу. Проход сужался; скоро пришлось повернуться боком, чтобы пройти. Фотоаппарат звякнул о камень скалы.

— Черт побери! — невольно вырвалось у Ханны. На корпусе красовалась свежая царапина.

Она положила поверх фотоаппарата руку, чтобы впредь избежать подобного. Еще несколько метров, и стены расступились, открывая вид на котловину. Прежде Ханна полагала, что такое можно встретить лишь в фильмах в жанре фэнтези — окруженная отполированными причудливой формы скалами, вздымавшимися к небу, котловина образовывала почти идеальную окружность. В центре ее расположился сложенный из грубого камня колодец, рядом с которым рос старый, как мир, кипарис. Вот тебе и живая окаменелость, мелькнула у Ханны мысль. Кипарис вместе с колодцем образовывали ансамбль почти неземной красоты.

— Ух ты! Как же так вышло, что об этом месте никто не знает?

— Мы, туареги, стараемся никому о нем не рассказывать. Когда-то здесь брали воду, приходили и те, кто желал воздать молитву богам, однако колодец уже много сотен лет назад пересох, и паломники больше не заходят сюда.

Ханна взялась за фотоаппарат, но тарги протестующе покачал головой:

— Прошу вас, не надо. Это священное место. По законам Корана подобные места нельзя фотографировать. Мне очень жаль…

Ханна была не на шутку разочарована.

— Вот как? Ничего не поделаешь. А между тем это место могло бы прославиться. Один только кипарис чего стоит…

— Именно он и есть самое главное. Вообще-то дело не в Коране. Просто речь идет о покое. Вы представляете себе, во что превратится это место, если мир и на самом деле прознает про него?