Юсуп Хаидов - На семи дорогах

— Я не стану требовать, чтобы вы, очертя голову, стреляли и убивали. Мы с вами братья. Вы и я — дети одной земли. Вы — беднота, и у вас все права. И я говорю вам: добро пожаловать! Для таких людей, как вы, мне ничего не жалко. Если хотите, служите мне верой и правдой, и вам будет хорошо, клянусь аллахом! Для начала дам вам каждому в подарок по двадцать баранов. Платить буду только золотыми монетами.

— Ну, а если пожелаете уйти, насильно удерживать не буду. Но, честно говоря, мне будет жаль, если вы так решите. А прошу отведать у меня хлеб-соль.

Слушая речь Джомарт-бая, нукеры, застывшие на конях, опустили плечи. Затем оживились, начали шушукаться, и к концу речи на некоторых лицах появилось даже подобие улыбки.

— Ну, что же вы решили делать, джигиты? — спросил неуверенным голосом Менджак,

Ему не ответили.

Увидев, что всадники один за одним начали слезать с коней, Менджак тоже спустился на землю, с трудом передвигая онемевшие от долгого сидения ноги, и, опережая остальных, подошел к Джомарт-баю.

— Салам алейкум, бай-ага!

В этот момент нога Чоллека, продолжавшая торчать в стремени, освободилась, и труп, из груди которого продолжала хлестать кровь, с шумом шмякнулся на землю.

Менджак протянул обе руки, чтобы поздороваться с баем. Джомарт-бай, пожимая их, незаметно сунул Менджаку пять золотых десятирублевок.

Лицо Менджака, словно намазанное черным маслом, сразу засветилось. Воздев кверху обе руки, он закричал звонким голосом:

— Джигиты, поздоровайтесь с баем,

* * *

Бабакули и Ходжанепес вовсе не желали двигаться вместе с беглецами, которые не сумели достичь поставленной перед собой цели. Немного проскакав рядом, они начали постепенно отставать от них.

Оказалось, они поступили правильно.

Когда беглецы, пересекая реку вброд, достигли середины течения, в небе внезапно вспыхнули ракеты, огонь которых, казалось, наполнил весь мир. Одни ракеты только поднимались ввысь, другие в это время падали, так что освещение не уменьшалось.

Растерявшиеся люди замерли посреди реки, не зная, в какую сторону двигаться, и в это мгновение раздалась звонкая и долгая пулеметная очередь.

Озаряемые светом ракет пули, вылетавшие из «максима», образовали в небе огненную дугу и просверлили дальний конец широкого пространства.

Какое-то время Бабакули и Ходжанепес слышали шум и крики, а потом воцарилась тишина.

Они оба убежали на восточную сторону и скрылись в густых зарослях, однако остановиться, чтобы хоть немного отдохнуть, долгое время не решались.

Ведя коней в поводу, они бежали по кочкам, не разбирая, где бугры, где ямы, и дышали глубже, чем их кони, пытавшиеся вырваться,

Наконец остановились.

Прислушиваясь к мучительной тишине, которая на-' валилась невыносимой тяжестью на барабанные перепонки, Бабакули тихо произнес:

— Кажется зять и другие прибыли туда, куда так стремились попасть.

Ты так думаешь?

— Разве ты не слышал, как строчил пулемет?

— Еще бы не слышал! Меня с ног до головы пронизывал этот грохот, он и до сих пор стоит в ушах.

— А тебе не кажется, Бабакули, что теперь можно услышать звук транспорта, который сумеет их переправить?

— Ничего не слышу.

Ночной холодок между тем все усиливался, затем с Койтена повеял пронизывающий ветер.

Бабакули и Ходжанепес въехали в глубокую лощину и остановили коней в десяти-пятнадцати километрах от села.

— Наши дела усложняются, — проговорил озабоченно Бабакули, думая о том, что их может ожидать в будущем.

— Не волнуйся, все будет в порядке. Положись на меня, — бодро ответил Ходжанепес. — Между прочим, я у них позаимствовал все, что нужно. Смотри сюда!

С этими словами Ходжанепес снял с седла своего коня битком набитый хурджун. Из него он первым делом вытащил скатерть, сотканную из верблюжьей шерсти, и расстелил ее на земле.

— Пока я рядом с тобой, тебе худо не будет! — улыбнулся Ходжанепес. — Как ты думаешь, неплохо нам сейчас будет перекусить мягким пшеничным хлебом и бараньей копченой ногой?

— У тебя, оказывается, есть хорошее деловое предложение, — сказал, прищурившись и улыбаясь, Бабакули, у которого от голода сводило живот.

Заморив червячка, Бабакули негромко обратился к Ходжанепесу:

— Что будем делать?

— Все очень просто, — не задумываясь, ответил Ходжанепес. — Мы находимся на дне оврага, который служит нам надежным прикрытием, камыши нас в какой-то мере предохраняют от холода, если забраться в их гущу. Так что теперь как порядочные люди, мы можем дать отдых нашим воспаленным глазам, тем более, что животы наши сыты.