Александр Ирвин - Осколки нефрита

— Папочка, я знала, что ты придешь, — пробормотала она, уткнувшись лицом ему в грудь.

Арчи не сумел вымолвить ни слова. Он просто гладил ее покрытые пылью волосы, с непривычки чувствуя себя ужасно неуклюжим.

«Я снова стал отцом, — подумал Арчи. — К этому нужно привыкнуть».

Нужно заново привыкнуть к жизни. Его тело все еще помнило, как в сердце вонзился нож, и хотя Арчи точно знал, где он и с кем, мышцы и нервы поверили в смерть и неохотно отказывались от этой веры.

Арчи сунул руку под одежду и нащупал неровный шрам — на дюйм ниже левого соска.

«Омейокан, — подумал Арчи. — Я там был, и я там не был. Нож воткнулся и не воткнулся. Я умер и не умер».

Он глубоко вдохнул запах дочери, выдохнул и обнаружил, что снова обрел дар речи.

— Как только смог, Джейн. Я пришел, как только смог.

Она прижалась к нему покрепче дрожащими от усталости руками. Под извилистой линией ее пробора Арчи увидел здоровую кожу, да и ухо тоже было на месте — ему самому такого не видать. Ободранную кожу на груди саднило там, где к ней прижималась Джейн, а каждый раз, когда Арчи касался ее ладонями, в руках вспыхивала боль, и тем не менее еще никогда в жизни ему не было так хорошо.

Они стояли так довольно долго, и наконец, Стивен смущенно кашлянул.

— Пожалуй, теперь Бездонная яма не такая уж бездонная, — сказал он. — Будем надеяться, тропу наверх еще не завалило.

Он отвинтил колпачок фляги и протянул ее Арчи.

— Нет, спасибо, — отказался тот.

— Ну, тогда до дна, — произнес Стивен и осушил флягу. — Пора идти. А то что мы скажем доктору Крогану, если он увидит, как мы выходим из пещеры?

Кода — 1 мая 1843 г.

Под теплым безоблачным небом воды Миссисипи ярко блестели. Река привольно разлилась, широкая, словно озеро, медленно текущее на юг, создавая одни острова и размывая другие в своем неспешном путешествии к Новому Орлеану.

Мир был полон жизни. Затонувшие коряги заносились илом, обрастали водорослями и служили приютом для лягушек, за которыми охотились цапли. Беспокойство Арчи постепенно рассеивалось.

За последние три недели он не раз просыпался среди ночи, спрашивая себя: «А как же теперь все будет расти? Не прекратятся ли дожди и не высохнут ли реки?.. Что же я натворил?»

Но ведь Таманенд сказал, что это люди создают себе богов. А вот то, чего он не сказал: богов создают люди, а жизнь — Вселенная — создает себя сама.

Арчи навалился на поручень парохода «Сент-Луис», наблюдая за Джейн. Девочка смотрела на реку и светилась от радости. С тех пор как они сели на пароход в Луисвилле, она только и говорила, что о реке, засыпая Арчи цифрами и подробностями: какая Миссисипи широкая, длинная и печально известная опасностями, поджидающими неосторожных моряков.

Такой энтузиазм обрадовал Арчи. Они прожили две недели в гостинице «Мамонтовы пещеры», приходя в себя после всего пережитого, и все это время Джейн была не в духе. Ей часто снились кошмары, и она ни на шаг не отходила от Арчи. Девочку винить не приходилось: она глубоко переживала, когда Арчи ее не принял, и чтобы исцелить такие раны, понадобятся долгие годы. А вот шрамы на теле почти исчезли, превратившись в розовые отметины на лице и руках. По крайней мере, какая-то польза от чакмооля все же была.

Амбар гостиницы был единственным местом, куда Джейн отказывалась идти за Арчи: там стоял желтый фургон Райли Стина — покрытый пылью и странно напоминающий археологический экспонат, забытый среди упряжи и висящих на стенах сельскохозяйственных орудий. Арчи внимательно осмотрел фургон в поисках вещей, которые можно продать или обменять. Он обнаружил невероятную коллекцию эликсиров и мазей, кукол, книги на разных языках и переносной сейф, в котором нашлось почти триста долларов в разнообразных валютах. Богатством это не назовешь, но им с Джейн таких денег вполне хватит, чтобы устроиться на новом месте, куда бы они ни решили податься.

В тот день Арчи спросил Джейн, хочет ли она вернуться в Нью-Йорк.

— Ни за что! — Джейн скривила такую уморительную гримасу, что Арчи чуть не расплакался. У него то и дело выступали на глазах слезы, когда слова или действия Джейн напоминали ему о Хелен. Арчи думал, что его плаксивость, как и кошмары Джейн, со временем пройдет, но сейчас он был рад напоминаниям о Хелен, напоминаниям о том, что у него есть семья.