Василий Веденеев - Опекун безумца

Лоретти хлопнул ладонями по коленям, давая понять, что встреча подошла к концу. Брюс поднялся. Сейчас он наконец уяснил себе: Лоретти — прирожденный комедиант, и любое общение для него зарядка, бодрящая, придающая тусклой жизни недостающее напряжение.

— Мистер Лоретти, рад был познакомиться…

— Ну, бросьте, — Лоретти сжал локоть Сарджента, — зачем так официально? Мы будем дружить… мы будем долго дружить…

При последних словах Лоретти Сарджент вспомнил предостережения Хлюпика о людях, которых властям выгодно держать в тюрьме всю жизнь; а если желания властей совпадают с устремлениями таких людей, как Лоретти, то выбраться из тюрьмы не проще, чем с того света…

Во второй раз Лоретти принял Сарджента, как старого друга.

В этот вечер Сарджент порассказал о секретах стрельбы, о своих злоключениях, об операции, об уходе из полиции и, наконец, о Майере, который так выручил его, когда свел с Бейкером, и о Кэлвине, душевнобольном и на удивление располагающем человеке, которого не уберег он, Сарджент, и теперь оказался здесь…

Лоретти слушал его внимательно. Попросил еще раз рассказать про Кэлвина и события того дня, когда Гордон застрелился в гольф-клубе, забежав за угол здания.

Лоретти вынул крохотную золоченую расческу, провел по усам, по вискам, упрятал её в карман..

— Его убили, — скучно сказал он.

— Кого? — не понял Сарджент.

Лоретти с участием наблюдал за гостем. О Брюсе столько говорили: человек-легенда, а сейчас скорчился на стуле, как провинившийся мальчик, разве подумаешь, что некогда он наводил ужас на преступников города; Лоретти проникался все большей симпатией к поверженному, его растерянность свидетельствовала, что и сильные люди забредают в тупики, и чаще, чем принято думать. Падение Сарджента примиряло Лоретти с собственным неуспехом. Оказаться в тюрьме, хоть и на царских условиях, для такого, как Лоретти, — провал; глядя на Брюса, Лоретти мог сказать себе, что все ошибаются, потерять почву под ногами может каждый в любую секунду.

Сарджент хотел бы думать, что слова об убийстве Кэлвина ему послышались, но по блуждающей улыбке Лоретти, по молчанию, длившемуся слишком долго, он понимал, что вердикт бандита прозвучал и многое изменит в жизни его, Брюса. Единственное, чего не понял Брюс, зачем его втянули в чужую игру с непонятными ему правилами, запутанную и, казалось бы, полностью лишенную смысла? Разве трудно убить человека? Господи, да это по карману студенту из семьи среднего достатка: выкладывай тысяч пять наличными и адрес жертвы.

— Не понимаю… — Сарджент болезненно-тяжело вздохнул. — Зачем? И почему я?

Лоретти забросил ногу на ногу, он думал прежде, чем ответить. Сарджент успел заметить, что Лоретти, когда речь идет всерьез, не торопится сболтнуть и не считает быстроту реакции ценнее ее точности.

Наконец он решился:

— Вы — идеальный свидетель. Вас подозревать не посмеют. Вы не представляете, как часто нужны такие. Позарез. Я читал, что вы оказались на месте преступления, — Лоретти кивнул на стеклянный столик, заваленный газетами, следовало быть в курсе всех событий на воле. — Ваши показания совпали с мнением экспертов — самоубийство. Наверное, существовали люди, которые опасались, что тронь кто вашего Кэлвина, копни его дела поглубже, и пойдет вонь… — Мафиози поднялся, пересек комнату, приволакивая левую ногу, сейчас он не играл роль, не молодился, не следил за посадкой головы, и годы вскочили ему на плечи, пригнули к полу, разрисовали лицо тенями, набросили сетку тонких морщин, будто выскальзывающих из уголков рта и бегущих по щекам к крыльям носа и по скулам к ушам. — Ваш товар — репутация! Такую репутацию, как ваша, зарабатывают десятилетиями…

— А теряют за секунды…

— Бросьте хныкать, Сарджент, что, собственно, произошло? Вас обвели вокруг пальца? Подумаешь! Знаете ли вы, сколько раз я падал и поднимался?

Брюс заподозрил, что и к себе Лоретти вызвал его не случайно, а чтобы продолжить с ним игру, пощупать, разузнать, только вот от чьего имени?

— Зачем вы меня позвали?

Сарджент решил, что, если сейчас не поверит Лоретти, никогда больше не переступит порог его камеры и, значит, не сможет рассчитывать на его совет и тем более поддержку.

— Мне скучно, Сарджент.

И Брюс увидел: Лоретти не лжет. Сколько лет он сидит? Восемь? Десять? Дайна давно говорила Сардженту: скука — это ад!

— Брюс, — Лоретти впервые назвал его по имени, — у вас небольшой срок, скоро домой… выкиньте все из головы…