Вадим Новосадов - Маска Гермеса

- Сперва, дайте клятву, что разговор навсегда останется между нами.

Теперь то Александр ощутил властный характер благоговеющего перед гуманизмом батюшки.

- Я даю слово, - после паузы, громогласно отчеканил он. - Но при условии, что ваша тайна не касается подготовки к преступлению.

- Мои секреты касаются уже совершённого преступления, за которое я заплатил лучшими годами своей жизни.

Отец Сергий некоторое время размышлял, глядя перед собой.

- Что вами двигает во всей этой истории, я имею в виду дело Сотника - служебная честь или опасение за свою жизнь? - он поднял на него испытывающий взгляд.

После недоумевающей паузы Визант самолюбиво ответил:

- Справедливость. Я не могу носить в себе тайну не отмщенного злодеяния, это меня заводит. Возможно, это и есть моя профессиональная честь.

- Меня вполне устраивает ваш ответ. Моё преступление наказано, и теперь я имею право воспользоваться вознаграждением, - обещающе заметил собеседник, с которого стал сходить благообразно назидательный тон.

Александр испытывал непреодолимое любопытство, превратившись в само внимание.

- Но я должен вас проверить, прежде чем продолжу, - добавил Отис уже командным тоном.

Он попросил его встать, провёл по поверхности одежды сканером, несколько задев самолюбия Византа, бросившего пару дерзких реплик по этому поводу.

- На большой земле у меня хранится целое состояние. Осталось от моего далеко не божьего промысла, - казалось, отец Сергий, хотел было перекреститься, но его удержал тон светской беседы. - Возможно, я им никогда не воспользуюсь, а если и доведётся надобность, то только частичная. Я вполне готов дожить здесь свой век. Но в столице у меня есть дочь, она только в начале своего жизненного пути. Она едва родилась, как я угодил в тюрьму. Она ничего не знает о сокровище, но даже когда и узнает, не сможет им распорядиться.

Собеседник смотрел прямо в глаза, но Визант не дрогнул, приняв лукавое выражение.

- Вы хотите, чтобы я взял под опёку вашу дочь? - намеренно несуразный вопрос задал Визант, но ведь и предложение собеседника выглядело если не наивно, то уж точно подозрительно.

- Не совсем так. Я давно ищу человека, которому мог бы доверить трату своего состояния. Разумеется, не без оплаты.

- Почему выбрали именно меня?

Александр уже не мог скрыть изумление. Не преследовал ли его какой то рок, раз все так стремились доверить ему свои тайны. Или он попал в центр заговора, притягиваясь тем, что уже имел некую важную тайну. Прах к праху…

- Не знаю, - собеседник опустил свой царственный взгляд. - Вы вызываете доверие, - добавил он, как показалось смущённо.

- У вас должны быть враги, - атаковал Александр, пользуясь замешательством священника.

- Разумеется. Охотники до моего добра. Одному мне не совладать с ними, - признался отец Сергий без тени жалобы. - Глупо это скрывать.

Александр не стал озвучивать очевидную догадку, что сидевший перед ним мошенник, облачённый в рясу, до сих пор опасался человеческого суда, видимо, нагрев, как следует своих сообщников.

- Они не имеют отношения к моим богатствам. А если они выведают тайну, то просто отберут всё. Но им неведом путь к сокровищу. Поэтому, пока, господь миловал меня от несчастья. Уязвимое место для меня - моя дочь. При определённых обстоятельствах, я могу приехать в столицу и воспользоваться богатством, - Феликс Отис перекрестился мелким жестом, так, когда молятся про себя.

Если бы охотники, соображал Александр, могли отыскать его богатство без его непосредственного участия, то, что им мешало это сделать, кроме недоступных секретов? Значит, они действительно были им недоступны. Но почему бы им ни выкрасть его и не развязать язык?

- Ваши сокровища в металлах и бриллиантах? - осведомился Визант.

- Разумеется. Давно нет той страны, в чьих банкнотах я мог держать капитал. Драгоценности, вот в чём я его храню. Можно продавать понемногу, чтобы не навлекать внимание, и хватит не на одну безбедную жизнь, - с лукавством дельца пояснял Отис.

- Искушаете? Не очень то сочетается с вашим саном, - позволил себе дерзость Визант, чтобы расшевелить этого афериста под рясой, вывести его на откровенность, пусть и на раздражение, лишь бы разгадать возможные уловки.

- Вы вправе отказаться. Я не уверен, что менее опасно искушать кого-то другого. А что касается сана, то перед божьим судом я не боюсь предстать, а уж перед человеческим тем более. Пусть бога остерегаются те, кто вершит свой суд.