Нил Никандров - Глоток дождя

Черняк досадливо передернулся. Доктор играл с ним, как со щенком. «До вашего возвращения мы затихнем...», «Кунерта надо убрать...». Их возвращение обусловливалось убийством Кастета. Сколько Внук искал бы его? Неделю, месяц?

— Товарищ Черняк, — обратился к Андрею Дондера. — Что вы можете сказать о возможных действиях бандитов без Доктора?

— Не берусь предугадывать. Но, думаю, Доктору придется выдержать неприятное объяснение с колонистами. Он обещал вывести их за кордон.

Андрей чувствовал себя неуютно, словно встретился с человеком, которому задолжал. В сравнении с Перкунасом Андрей выглядел плоховато: его осведомленность была неполной.

Грошев поторопился поддержать Андрея.

— Нам известно главное — силы «кротов» и ситуация, складывающаяся в банде. План ликвидации «кротов» подготовлен, Михаил!

Митрохин степенно поднялся, вытащил несколько листов из папки.

План предусматривал создание двух групп захвата: одна осуществит арест Доктора и Голейши (с помощью Перкунаса), другая заблокирует убежище колонистов.

Внук и Черняк вернутся в бункер до ухода Доктора. Черняку поручался контроль за бандой до ее окружения и потом — активное содействие группе захвата. Планом учитывались различного рода осложнения.

— Есть вопросы? — оглядел Грошев присутствующих.

Вопросов не было.

Потом снова пили кофе.

— Может, напишешь брату? — спросил внезапно Грошев. — Садись в сторонке. Время еще есть.

— Напишу позднее, после операции.

— Устал?

— Есть немного.

— Буду пробивать тебе отпуск. Пора тебе отдохнуть, набраться сил... Что пишет Аркадий? Как у него дела?

— Воюет с начетчиками, передает вам приветы. У него полный порядок...

В дверь постучали. Заглянул Бугаков.

— Пора. Внук идет на Привокзальную...

Внук был угрюм и раздражителен: Кунерт так и не появился.

После завтрака у комиссионера Внук и Черняк опять кружили по базарной площади. Внук все еще надеялся наткнуться на Кунерта, и Андрей, зная, что встреча произойдет, мысленно торопил время: бандиты не должны остаться вне контроля...

Внук затащил Черняка в пивной ларек, и оттуда они с кружками в руках присматривались к разношерстной публике, толкавшейся у фотоателье.

— Торопитесь! Торопитесь увековечить счастье! Только наши снимки соединят вас навеки! — зазывно кричал фотограф, указывая на декорацию с пышными розами, над которыми витал благословляющий ангел.

Неожиданно Внук выругался и побагровел от ярости:

— Они опять ошиваются здесь, и Дрозд, и Леон! Со спекулянтами! Дерьмовые недоноски! Ну, я устрою им концертик! Подожди меня здесь!

Он выскочил из ларька, начал огибать площадь по периметру.

В этот момент на площадь выехал открытый «виллис». На заднем сидении, стиснутый двумя пограничниками, горбился Кунерт.

Внук увидел его в двух шагах от себя и проводил взглядом, пока автомашина не исчезла за поворотом. Затем рванулся к развалинам.

Черняк ринулся следом, но в каменных лабиринтах, засыпанных кирпичом, настичь Внука не сумел.

Из недельной сводки. Подполковнику тов. Ватагину Ф. Ф.:

6 сентября.

...Совместно с польской госбеспекой проводится работа по ликвидации бандгруппы «Кроты». План мероприятий разработан и прилагается.

Нами получена следующая информация в отношении личного состава «Кротов». Поименно:

Сконецки Вернер («Доктор») — 35—38 лет, выходец из России, член НСДАП с 1938 года, руководитель «кротов». Отец Сконецки приехал в Россию в начале девятисотых годов, дезертировав из сторожевых колониальных войск Германской Юго-Западной Африки. Мать Сконецки — русская, из зажиточной торговой семьи. Сконецки-старший скрыл это при возвращении в Германию в 1921 году. Сконецки учился в одной из приходских школ Берлина (в Нойкельне). В конце двадцатых годов был принят в члены ордена иезуитов, якобы учился в иезуитской гимназии и неоднократно выезжал за границу на средства ордена. После прихода Гитлера к власти Сконецки принимал участие в репрессиях против католических организаций. В 1939 году после нападения Германии на Польшу был официально зачислен в абвер. Назначался на должности абвер-офицера в лагерях польских военнопленных (с октября 1940 года по март 1941 года в городах Острув-Мазовецки и Остроленка).

С началом войны Германии с СССР Сконецки была поручена работа по организации общих лагерей для советских военнопленных на территории Восточной Пруссии. Он же руководил организацией учебного лагеря, подведомственного абверу, под Кёнигсбергом, куда направлялись военнопленные-радисты, предназначавшиеся для использования по линии немецкой военной разведки. Аналогичные задачи исполнял Сконецки в местечке Бальга (Восточная Пруссия), в местечке Сулеювки под Варшавой. Под руководством Сконецки было подготовлено до 30 агентов-радистов, которые были экипированы под военнослужащих Красной Армии и заброшены в советский тыл.