Карл Май - Невольничий караван

— Конечно.

— Может быть, ты знаешь и Священное писание?

— Немного, — улыбнулся чужеземец.

— И ты, мусульманин, советуешь мне не отступать от моей веры?

— Я вовсе не мусульманин, а такой же христианин, как и ты!

— Тоже христианин? Должно быть, коптский? [35] Копты — так называли на рубеже нашей эры коренное население Египта. Позднее основная его часть приняла христианство, со временем это вероучение у коптов приобрело черты догматизма, отличные от аналогичных в европейских христианских течениях. После покорения арабами копты не изменили своей вере.

— Нет.

— Но тогда кто же ты? Я всегда считал, что бени-хомр не может быть христианином.

— Я не хомр, и вообще не араб, и даже не житель Востока, я приехал из Европы.

— Боже мой, возможно ли?! — в необычайном волнении вскричал человечек, — ведь я тоже, я тоже европеец!

— В какой стране ты жил?

— В Венгрии. Я мадьяр. Я…

— Об этом позже, — прервал его собеседник. — Дело в том, что мои спутники ушли слишком далеко от нас, а у меня есть все основания не доверять им. Поэтому мне хотелось бы как можно скорее их догнать. Но прежде скажи мне: теперь, когда ты узнал, что я тоже европеец, ты готов быть на стоянке рядом?

— Охотно, от всего сердца! Какая радость, какое блаженство встретить тебя здесь! Наконец-то мне будет с кем поговорить о родине! Давайте поторопим наших животных, чтобы быстрее догнать хомров и добраться до источника!

Они поехали вперед со всей быстротой, на какую были способны ослы, а эти последние бежали очень хорошо. В южных областях ослы имеют очень мало общего со своими европейскими собратьями. Египетский осел может на протяжении многих часов нестись галопом с каким-нибудь толстяком на спине так легко, как будто и нет никакого груза. Поэтому не прошло и пятнадцати минут, как маленький караван поравнялся с арабами. Хомры не сказали джелаби ни слова и даже не сделали намек на приветствие. Присутствие этих проклятых торговцев рушило все их планы, так как теперь им нечего было и думать о том, чтобы застрелить чужеземца.

Теперь путники ехали шагом в полном молчании. Даже словоохотливый венгр не делал попыток заговорить с Отцом Четырех Глаз: для этого ему пришлось бы сильно задирать голову к сидевшему на высоком хеджине чужеземцу.

Взошли экваториальные созвездия, почти такие же яркие, как Луна, которая сейчас находилась в фазе затмения.

Через некоторое время впереди неожиданно показался холм, как будто вырос из-под земли. Мерцание звезд придавало ему немного таинственный, призрачный вид.

— Там и находится Бир-Аслан, — сказал венгр, — через пять минут мы будем на месте.

— Замолчи, джелаби! — прикрикнул на него шейх. — Не в твоей воле решать, когда ты там будешь. Мы еще не приглашали тебя сопровождать нас!

— А это совсем и не требуется. Мы не нуждаемся в вашем приглашении.

— Мы можем вам и не разрешить подойти к источнику.

— Вы ничего не можете разрешить или запретить. Источник существует для всех, и кроме того, если я не ошибаюсь, вы находитесь на территории вашего врага.

— Будь ты проклят! — пробормотал хомр, но больше ничего не добавил.

Видно, джелаби был по натуре паренек не из трусливых, а с тех пор, как он узнал, что принятый им поначалу за мусульманского шейха человек на самом деле христианин из Европы, он окончательно потерял охоту выслушивать от арабов поучения.

Караван подошел к скалам, у подножия которых из земли струился источник. Это была не проточная вода, а маленький, окруженный кустарником мимозы пруд, который питали подземные воды. Все спешились и занялись каждый своим делом: одни разгружали и поили животных, другие собирали сухие листья, чтобы развести огонь. Когда же костер разгорелся, хомры уселись вокруг таким образом, что для джелаби не осталось места. В ответ на эти действия венгр не проронил ни слова. Он тоже насобирал дров, перетащил их на другую сторону пруда, разжег там свой костер и, обращаясь к Отцу Четырех Глаз, крикнул:

— Ну, теперь выбирай, с кем ты будешь сидеть, с ними или с нами.

— С вами, — ответил тот, — и захватите туда седельную сумку с моим провиантом. Вы мои гости, и я хочу вас угостить: мы можем себе позволить съесть все наши припасы, так как завтра мы придем в Фашоду.

— Тут он заблуждается, — прошептал шейх своим. — Он пренебрегает нами и предпочитает общество этих ничтожеств. Что ж, сделаем вид, что мы не обращаем на этот вызов внимания. Но, когда забрезжит рассвет, он уже будет рыдать в геенне огненной. А пока пусть он поест, в последний раз в этой жизни!