«Его величество» никогда не отречется от престола, даже при кораблекрушении. И он ответил с повелительной высокомерностью:
— Я запрещаю вам называть меня так.
— Слышу, Меринос.
— Вы поняли?
— Так точно, Меринос.
— Имейте в виду, я заставлю вас слушаться, хотя бы и силой.
— Ой, как страшно, Меринос! Я жду рассвета, чтобы узреть черты героя! Но вот горизонт начинает розоветь… Скоро взойдет солнце, и я увижу тебя, о Меринос, во всей твоей славе…
Но на этот раз американец не принял вызов. Он заметил темную линию, пересекающую океан, и воскликнул:
— Слава Богу! Берег!
Тропическая ночь за несколько минут уступила место дню. И, промокшие, закоченевшие на своем «плоту», спутники наконец увидели друг друга сквозь пахучие листья эвкалипта.
Парижанин рассмеялся:
— Однако! Знаешь, ты похож на обезьяну, старина Меринос, на несчастную разодетую обезьяну, которая красуется перед ярмарочным балаганом! Наверное, и я так выгляжу!
Спутник хотел ответить, но вдруг расчихался.
— Будь здоров! — уже серьезнее продолжал парижанин. — Здесь тебе не найти ни пилюль, ни таблеток, так что о простуде не может быть и речи…
Потом добавил, всмотревшись в берег:
— Черт возьми, шикарная картина: восход солнца над пустынным берегом!
Любопытные чайки кружили над молодыми людьми, издавая резкие крики, какие-то птицы с серыми спинками покачивались на волнах, хохлатые цапли, поклевывая перламутровые блики на прекрасных деревьях с темно-зеленой листвой, казались мириадами [25] Мириады — великое, неисчислимое множество.
гигантских камелий [26] Камелия — декоративное растение с вечнозелеными листьями и красивыми цветами.
.
Пара черных лебедей взлетела, громко хлопая крыльями, а баклан стал доверчиво устраиваться на другом конце «плота».
Рядом со стволом, который дрейфовал, медленно кружась, плавали огромные гладиолусы, пурпурные кувшинки, ирисы, словно усеянные аметистами, ярко-синие алоэ со светло-желтыми стеблями, подсолнухи размером с колесо, мирты, папоротники… Всю эту растительность принес в морс какой-то яростный ураган.
В километре отсюда берег был прорезан узким эстуарием [27] Эстуарий — воронкообразное устье реки, образованное в результате наступления моря на сушу, действия морских течений, приливов.
— там текла красивая река, окаймленная могучими деревьями. Голубовато-зеленые кроны эвкалиптов благоухали вовсю. Чем ближе «плот» подплывал к берегу, тем очевидней становилось богатство жизни на этой земле. Там было все… кроме людей.
Глубина воды на глазах уменьшалась, и акулы, отчаявшись заполучить добычу, убрались восвояси, яростно взмахивая плавниками.
Вдруг ствол вздрогнул, натолкнувшись на встречное течение реки, и начал отходить от берега, до которого было еще метров четыреста.
— Одну минутку! — воскликнул парижанин. — Если мы хотим высадиться, некогда заниматься пустяками. Меринос, в воду, и — саженками! В мои планы не входит огибать Австралию верхом на ветке.
— А в чем дело?
— Я отчаливаю, а ты оставайся, если хочешь. Прощай, спасительное древо!
С этими словами француз бросился в воду и поплыл к берегу.
Его спутник наконец понял, что происходит, и последовал за Тотором. Не без труда пробирались они между листьями и цветами. Отфыркиваясь, пловцы удивлялись бесстрашию водных птиц, которые плескались рядом с ними, как домашние утки. Вода становилась все прозрачнее. Теперь она была кристально чиста. Парижанин жадно хватал ее губами и кричал:
— Ура! Пресная вода! Куда лучше марочного вина! Умираю от жажды! Буду пить, пока не лопну…
Загребая руками, он одновременно пил — с наслаждением, с невыразимым ощущением счастья. А прополоскав заодно горло, прибавил:
— Знаешь, это великолепно! Вода не хуже вина… в отсутствие последнего. Попробуй.
Американец сухо ответил:
— Нет!
— Как! Даже после такой ночи у тебя не пересохло в горле? — удивился Тотор. — Чудо природы… Ты что, может, боишься микробов?
— Не все ли вам равно? Каждый волен сам устанавливать себе правила гигиены.
— Как хочешь. Только мне на это наплевать. Где гигиена, там — никакого удовольствия!
Янки даже не моргнул и предпочел терпеть жажду.
Молодые люди, отличные пловцы, пересекли наискось широкий поток. Их немного отнесло, но наконец они вышли на отмель в маленьком заливе. Кругом красовались роскошные тростники с пунцовыми цветами. С бедных робинзонов ручьями стекала вода, они жестоко устали и едва держались на ногах. Но какое счастье — вот она, земля! Американец, верный своему эгоизму, воскликнул:
Читать дальше