Владимир Максаков - Глубокий рейд. Записки танкиста

Не приходилось сомневаться, что эти танки и пушки были посланы для расправы с нашим отрядом. Удивляло лишь то, как мы до сих пор не столкнулись с ними на житомирском шоссе.

Железнодорожники рассказали, что в Янкове на путях четыре эшелона. Один из них без паровоза. Эшелон с танками и самоходками прибыл на станцию сегодня в четыре утра и с тех пор стоит на путях. Танки без экипажей, только на каждой платформе есть часовые. Видимо, опасаясь уничтожения эшелона в пути, гитлеровцы временно задержали его там.

Второй эшелон с пушками и вездеходами пришел на станцию совсем недавно и находится сейчас на главном пути, готовый к отправке.

Третий состав целиком сформирован из железнодорожных цистерн с горючим, и четвертый вчера прибыл из Умани с двадцатью запломбированными вагонами.

Паровоз, который вели эти люди, тащил шесть платформ, груженных рельсами. Враги пустили его с расчетом, не наткнется ли он где-нибудь на наши танки. Пытаясь подорвать его, мы тем самым обнаружили бы себя. Теперь надо было как можно быстрее атаковать станцию.

Чтобы обмануть противника, мы решили не открывать стрельбы, а оставить здесь одну машину для того, чтобы она уничтожила паровоз после того, как мы захватим станцию. Наши танки, разбрасывая гусеницами снег, понеслись на Янков.

Впереди, совсем рядом, за невысокой полосой пристанционного леса, проревел гудок паровоза. Ему на высокой ноте отозвался второй.

Вот она — конечная цель нашей задачи! Я испытывал необычайное волнение.

Станцию от нас пока скрывала зеленая полоса заснеженных елей. Дорога здесь круто поворачивала влево, метров двести шла параллельно этой живой изгороди, а потом, на девяносто градусов повернув вправо, выходила прямо на привокзальную площадь.

Головным в колонне шел взвод Кобцева. Вот он уже проскочил поворот и, увеличивая расстояние между машинами, вытягивался в длинную линию. После того как танки рассредоточились на необходимую дистанцию, я, не останавливая колонны, подал по радио команду: «Вправо, все вдруг!»

Четко, как на параде, все с хода развернулись на одной гусенице вправо и грозным боевым порядком, с чуть загнутыми вперед флангами, понеслись к станции.

— Смотри, как красиво чеканят повороты, старшой, — крикнул мне, высовываясь из-за пушки, лейтенант Климашин, прижимая к груди снаряд, который он готов был дослать в казенник орудия.

— Молодцы! Красиво, как на Красной площади! — сказал я, любуясь четкой, слаженной работой подразделения, и чувство гордости за свои экипажи наполнило грудь. Что может быть приятнее для командира, как не дружная, спаянная работа вверенного ему подразделения в бою? За это он готов отдать все!

Все помыслы мои и желания, весь кропотливый труд, бессонные ночи и все волнения приносили теперь свои результаты. Я радовался успеху, ликовал от сознания выполненного долга.

Сейчас танки, ломая перед собой молодые деревья, оставляя в лесу широкие рваные просеки, прорывались к станции. Правофланговым теперь шел взвод Петрова. Возле его машины взметнулись в воздух три фонтана из снега и расщепленных шпал. Справа, из-за водокачки, по машинам била противотанковая батарея. С водокачки и из окон вокзала по танкам хлестнули автоматные и пулеметные очереди. Десантники спрыгивали с брони, и, укрываясь за платформами, рассыпались по путям.

Эшелон с пушками стоял на втором пути. Как только танки вышли из леса и показались перед вокзалом, паровоз, пуская в морозный воздух густые черные клубы дыма, тронул с места длинный состав. Вразнобой, от головы до хвоста, прокатился звенящий стук буферов. На паровозе торопились. Там, видно, в спешке, стараясь как можно быстрее выскочить со станции, рванули рычаг регулятора до отказа, дав в цилиндры максимальную порцию пара. Паровоз, прокатившись по рельсам метров пять, вдруг затрясся, задрожал, колеса его бешено завертелись на месте, но состав не двигался. Окутываясь дымом и паром, поезд остановился, а вслед за тем тихо, рывками стал двигаться вперед, быстро набирая скорость.

— Уйдет, командир! — закричал мне Климашин, указывая на эшелон.

— Не уйдет, поздно! Осколочный!

— Готов!

Я развернул башню и прицелился в котел.

— Огонь!

На миг облачко дыма скрыло из вида паровоз, но когда он рассеялся, я увидел, что поезд продолжает двигаться вперед. Паровоз был цел, невредим и, деловито попыхивая, тащил состав к выходным стрелкам.

Что за чертовщина? Никогда со мной такого не случалось. Как можно так безобразно мазать из пушки на расстоянии каких-либо двухсот метров, да еще в такую громадную мишень, как паровоз. Ослеп я, что ли, от волнения?..