Джеймс Кервуд - Пылающий лес

Он отвернулся от окна и снова оглядел каюту — комнату Сен-Пьера и его жены, — и лицо у него загорелось от стыда за самого себя. Словно живая, встала перед ним другая картина. Он поставил себя на место Сен-Пьера. Он — муж Мари-Анны и обожает ее так, как должен обожать ее Сен-Пьер; и вот он находит в своем доме постороннего, который спал на его постели, а его жена не отходила от незнакомца дни и ночи, спасая ему жизнь; затем этот незнакомец влюбляется в принадлежащую ему женщину, говорит ей о своей любви, целует ее, держит в своих объятиях, а его присутствие заставляет ее глаза и щеки загораться тем жарким огнем, который раньше, до прихода незнакомца, вспыхивал только для него. И он обязан выслушивать, подобно Сен-Пьеру, как она умоляет его не причинять этому человеку никакого вреда, как своим нежным голоском она рассказывает ему обо всем, что произошло между ними, и видеть в ее глазах…

Он чуть не закричал и принялся отгонять от себя эти мысли и стоявшую перед ним картину. Только представить себе все это казалось невероятным и чудовищным. И все же от этой правды некуда деваться. Так что же стал бы он делать на месте Сен-Пьера?

Он снова подошел к окну. Да, Сен-Пьер был выше его. Ведь этот человек подошел к нему просто и спокойно, дружески протянул ему руку, великодушный, улыбающийся, замкнувший в себе свое горе, тогда как он, Дэвид Карриган, не удержался бы от мысли об убийстве.

Его глаза перешли с лодки на громадные плоты, а с плотов в заречную даль, где на огромном расстоянии леса сливались в золотисто-зеленый туман. Он знал, что и по другую сторону, на север, на восток, на запад и на юг, тянутся такие же необозримые, пустынные пространства, такие же зеленые и золотые леса и равнины, множество равнин, рек и озер, миллионы заповедных тайников, где можно без помехи любить и страдать, и подумал о том, как легко было бы исчезнуть в этом мире! Это был почти его долг перед Сен-Пьером. Но голос Бэтиза, затянувшего какую-то дикую нестройную песню, вернул его к тяжелой действительности. В конечном итоге здесь было замешано правосудие и этот проклятый закон!

Немного времени спустя он заметил, что лодка начала двигаться быстрее, и Андрэ усерднее, крепче заработал веслом. Сен-Пьер не сидел уже сгорбившись на носу. Он поднял голову и замахал рукой по направлению к плоту. Какая-то фигура вышла из каюты, стоявшей на чудовищной массе плавучего леса. Дэвид смутно разглядел женское платье и что-то белое, развевавшееся над головой в ответ Сен-Пьеру. Это была Мари-Анна, и Дэвид быстро отошел от окна.

Он задумался над тем, что должно было произойти между Сен-Пьером и его женой. Судно плыло теперь рядом с плотом, оба двигались с одинаковой скоростью, и он дважды не мог удержаться от того, чтобы не навести на плот бинокль. Но Сен-Пьер и Мари-Анна не выходили из своей каюты, и до самого захода солнца он не увидел никого из них. Но и тогда Сен-Пьер вышел один.

Даже на таком расстоянии он расслышал разнесшийся над Широкой рекой оглушительный голос главы Булэнов. Жизнь так и забурлила тогда на погруженных в дремоту плотах. Дэвид понял команду Сен-Пьера. Огромные плоты с их шумным населением готовились к ночной стоянке. Он взглянул на часы. Был восьмой час. Загляделся на красное зарево догоравшего на западе солнца и на разложенные костры, пылавшие среди все сгущавшегося сумрака желтым пламенем. Бэтиз со своей командой готовили на судне пищу. В восемь часов и ему принес ужин какой-то гребец, которого он не видел раньше. Карриган поел, почти не чувствуя вкуса, и через полчаса гребец вернулся за посудой.

Дэвид снова подошел к окну и задумался над тем, что делала сейчас Мари-Анна. Вчера они в это время были вместе.

Он был уверен, что уже никогда больше не увидит ее такой, какой видел вчера, и какая-то горечь поднималась в нем при этой мысли. Если бы Сен-Пьер видел ее глаза и лицо, когда он сказал ей, что никогда не видел ничего прекраснее ее волос при лунном свете, то он задушил бы его голыми руками при этой встрече в каюте. Нет, она не сказала Сен-Пьеру всего, что могла сказать.

Серые тучи заволокли безоблачное небо, а звезды скрылись; когда Дэвид отошел от окна, в каюте не было видно ни зги. Он не стал зажигать лампы, а направился к постели Сен-Пьера и опустился на нее среди безмолвия и темноты.

Сквозь открытые окна до него доносились голоса реки и леса. Человеческие же голоса на берегу замолкли, слышался только легкий рокот волн, лизавших стенки судна, да из лесной чащи доносились до нею никогда не умолкающий шепот сосен и кедров и заглушенные голоса тех созданий, которые начинают жить только с заходом солнца.