Джеймс Кервуд - В дебрях Севера

Мак-Кей молчал. Убежденность Желтой Птицы снова подействовала на него. А индианка, не глядя ему в лицо, продолжала мелодичным голосом:

— Ты сейчас уйдешь, Никева, и мы свидимся не скоро. Не забывай того, что я тебе говорила. И верь. Где-то есть Далекий Край — так сказали духи. Там ты найдешь У-Ми, Голубку, и счастье. А если ты вернешься туда, где оставил Голубку, когда бежал от полицейских в красных мундирах, то не найдешь ничего, кроме черноты и опустошения. Верь мне, и все будет хорошо. Но если ты не поверишь…

Она внезапно умолкла.

— Ты слышал, Никева? Это не утка била крылом, не гагара кричала, и не рыба плеснула в озере! Это плеснуло весло!

Роджер наклонил голову и прислушался.

— Да, это весло, — согласился он, и собственный голос показался ему чужим. — Наверное, кто-нибудь из твоих соплеменников возвращается в стойбище. Желтая Птица.

Она шагнула вперед и протянула к нему руки. Ее волосы и глаза бархатисто блестели в свете звезд. Полураскрытые губы дрожали.

— Прощай, Никева! — шепнула она.

Вдруг, опустив руки, она стремительно побежала к своему типи и вскоре вышла оттуда в сопровождении Быстрого Оленя. Веселый Роджер молча смотрел, как они подошли к самой воде, прислушиваясь, пройдет ли незнакомая лодка мимо или повернет к берегу. Лодка приближалась медленно и осторожно. Над водой вырисовывался ее смутный силуэт, но с каждой минутой он становился все более четким, и наконец Мак-Кей разглядел, что в ней сидят двое. Быстрый Олень, войдя по колени в воду, окликнул лодку.

Ему ответил голос, при звуке которого Мак-Кей, как подстреленный, упал на песок рядом с Питером, а Питер оскалил зубы и зарычал. Затем, повинуясь прикосновению руки хозяина, он скользнул за ним в тень, и Веселый Роджер достал из-под куска парусины свой заплечный мешок и бесшумно просунул руки в лямки, продолжая наблюдать и слушать.

Когда снова раздался тот же голос, он усмехнулся и шепнул:

— Хромуля, это Кассиди! Он нас-таки выследил, рыжий лис!

В его глазах запрыгали веселые огоньки, и Питер решил было, что его хозяин смеется. Веселый Роджер приставил ладони рупором ко рту и крикнул громко и отчетливо:

— Э-эй, Кассиди? Это ты, Кассиди?

Питер, задохнувшись, прислушался. Он чувствовал, что на них надвинулась ужасная опасность. Ни с озера, ни с берега не доносилось ни звука. После оклика Веселого Роджера повсюду воцарилась мертвая тишина.

Затем вновь прозвучал тот же голос, и каждое слово прорезало темноту с четкостью ружейного выстрела:

— Да, это Кассиди. Капрал Теренс Кассиди из отряда «М» королевской северо-западной конной полиции. Это ты, Мак-Кей?

— Да, это я! — отозвался Веселый Роджер. — А наш договор еще в силе, Кассиди?

— В силе!

На берегу мелькнула какая-то тень, и снова прозвучал голос:

— Берегись, Мак-Кей! Если ты пошевелишься, я буду стрелять!

С пистолетом в руке Кассиди бросился к тому месту, где только что были Веселый Роджер и Питер, но там валялся лишь кусок парусины. Индеец, проводник Кассиди, подошел к нему, и они долго стояли неподвижно, прислушиваясь, не хрустнет ли где-нибудь ветка. Быстрый Олень остановился возле них, а затем к нему присоединилась и Желтая Птица, чьи глаза горели от волнения, как угли. Кассиди оглянулся на нее: он был поражен ее красотой, но выражение ее лица ему не понравилось. Ирландец бросился назад к воде и внезапно остановился как вкопанный, с растерянным возгласом: его лодка исчезла со всем снаряжением!

Позади него в сумраке звездной ночи раздался звонкий смешок, и Желтая Птица скрылась в своем типи.

А из тумана над водой донесся далекий голос Веселого Роджера Мак-Кея:

— Всего хорошего, Кассиди!

Конец фразы был заглушен вызывающим собачьим лаем.

У себя в типи Желтая Птица притянула к теплой груди темноволосую головку Солнечной Тучки и с сияющей улыбкой взглянула вверх, на отверстие дымохода, через которое к ней пришло предостережение духов. И вновь до нее донесся далекий крик:

— Всего хорошего, Кассиди!

Веселый Роджер скользил в лодке Кассиди по темной, чуть мерцающей воде Уолластона, ритмично работая веслом, и ночной воздух казался ему бодрящим напитком. Здесь не чувствовалась гнетущая духота. Отражения звезд колебала легкая рябь, потому что поднялся ветер. И любовь к приключениям вновь проснулась в крови Мак-Кея. Он смеялся, налегая на весло, и на время забыл о том, что он разбойник, преследуемый полицией, и что, лишившись Нейды, он утратил все, ради чего стоило жить. В его смехе звучала прежняя веселая беззаботность — ему очень нравилась шутка, которую он сыграл с Кассиди. Он словно видел, как Кассиди, охваченный пламенем бешенства, даже еще более огненным, чем его волосы, с руганью мечется по берегу в поисках лодки.