Джеймс Кервуд - Филипп Стил

Если бы не повязка, стягивающая ему рот, Филипп, весьма вероятно, не смог бы удержать изумленное восклицание: так неожиданно было то, что случилось в следующее мгновение. Когда ярлык был оторван, его ослепил яркий свет. Прямо против его глаз оказалась узкая щель в четверть дюйма шириной и шесть дюймов длиной. Он увидел комнату. Седобородый великан, тот самый, что подстерег его в засаде, стоял на пороге, как будто бы собираясь выйти. Финги стоял подле него. А позади них, ближе к ящику, как бы ожидая их ухода, стоял Ходжес, начальник строительных работ.

Как только те двое вышли, Ходжес вернулся к столу, стоявшему в центре комнаты; Филипп сразу же заметил, что лицо Ходжеса пылает и что он сильно возбужден. Он присел к столу, порылся в каких-то бумагах, стремительно встал, взглянул на часы и принялся шагать по комнате.

— Стало быть, она идет, — пробормотал он злорадно. — Стало быть, она-таки идет. — Он снова взглянул на часы, поправил перед зеркалом галстук и с тихим смехом потер руки.

— Красотка сдалась, — продолжал он, окинув беглым взглядом ящик. — Вовремя, вовремя!

Раздался легкий стук в дверь. Ходжес бросился открывать ее. На мгновение Филипп увидел божественное лицо, лицо той женщины, которую он видел два часа назад в Ле-Па, которое обратилось к нему с мольбой накануне вечером, лицо, которое улыбалось ему с фотографии и теперь, казалось, было покрыто маской холодного ужаса. Только глаза пылали на нем, и эти глаза, казалось, искали Филиппа в узкой щели в стенке гроба.

Ходжес шагнул вперед, протянул руки. Женщина повернулась, тихий всхлипывающий вздох сорвался с ее уст.

Еще один шаг, и Ходжес обнял ее, но она отстранилась и жестом показала ему на стул подле стола.

— Садитесь, — сказала она ему тихо. — Садитесь и слушайте!

Показалось ли это Филиппу или действительно ее глаза обратились с мольбой к ящику в углу? Его сердце неистово билось. Последнее слово было явно предназначено ему.

— Сядьте, — повторила она, ибо Ходжес мешкал. — Сядьте вон там, я сяду здесь. Прежде… прежде чем вы прикоснетесь ко мне, я хочу с вами договориться. Позволь те мне сказать все и слушайте. СЛУШАЙТЕ!

Опять это» слушайте» по адресу Филиппа. Ходжес опустился на стул. Посетительница села прямо напротив, лицом к Филиппу. Она скинула мех с плеч и сняла меховую шапочку, так что свет большой висячей лампы озарил ее чудесные волосы и мертвенно-бледные щеки, на которых Филипп еще так недавно видел яркий румянец.

— Мы должны договориться, — повторила она, не сводя глаз с Ходжеса. — Я готова пожертвовать жизнью ради него, ради моего мужа, а вы требуете, чтобы я пожертвовала еще большим. Я должна быть уверена в том, что вы меня не обманываете.

Ходжес перегнулся через стол, как бы собираясь заговорить, но она перебила его.

— Слушайте! — крикнула она, и пламя начало медленно разливаться по ее бледным щекам. — Вы, и никто другой, уговорили его ехать сюда, когда несчастный случай отнял у нас наш маленький домик в Мэрионе! Вы предложили ему работу, и он принял ваше предложение, веря в вас, как в друга, и он все еще думал, что вы друг, когда я уже знала, что вы предатель, замышляющий разбить его и мою жизнь. Он не хотел слушать меня, когда я старалась возбудить в нем подозрения, говорила ему о моем отвращении к вам. Он верил вам, готов был вас защищать! А вы… вы…

Молодая женщина, охваченная волнением, вцепилась руками в край стола. В течение нескольких секунд она задыхалась, не в силах выговорить ни слова, потом заговорила вновь, дрожащим от скрытой ярости голосом.

— А вы… вы преследовали меня, как змея, отравляли мне каждый час моего существования, потому что он верил в вас, а я не смела открыть ему глаза! И я скрывала от него… до того часа, когда вы в его присутствии явились в нашу хижину и осмелились обнять и поцеловать меня. Тогда… тогда я рассказала ему все, и он бросился за вами вслед и убил бы вас, если бы к вам не пришли на помощь. И за это я люблю его еще больше! Но я ошиблась. Я должна была тогда убить вас!

Она разразилась рыданиями. Быстрым движением Ходжес вскочил на ноги и подбежал к ней. Его лицо пылало, губы кривила улыбка. Но еще быстрее поднялась жена Торпа, и Филипп увидел из своей тюрьмы, как бурно вздымалась ее грудь и как грозное пламя разгорается в ее глазах.

— О, вы прекрасны! — услышал он голос Ходжеса.

С криком, в котором звучала страсть и дикое торжество, Ходжес обхватил ее руками. В эту минуту кровь побежала по жилам Филиппа диким пламенем. Он снова увидел лицо женщины, напряженное, бледное, искаженное смертельным ужасом; он увидел ее отчаянную борьбу, он услышал ее сдавленный крик, вырвавшийся из ее груди.