Валентин Ежов: Белое солнце пустыни

Брился он тщательно, не спеша, думая о своей Катерине Матвеевне.

„А ежели вовсе не судьба нам свидеться, Катерина Матвеевна, то знайте, что был я и есть до последнего вздоха преданный единственно вам одной. И поскольку, может статься, в песках этих лягу навечно, с непривычки вроде бы даже грустно, а может быть, от того это, что встречались мне люди в последнее время все больше душевные, можно сказать, деликатные. Тому остаюсь свидетелем боец, за счастье трудового народа всей земли, Закаспийского интернационального революционного пролетарского полка имени товарища Августа Бебеля демобилизованный красноармеец Сухов Федор Иванович!“

Сухов что-то вспомнил и, не добрив одну щеку, схватил пулемет и побежал вниз.

Пробежал через площадь, по узким улочкам Педжента, и остановился у нефтяных баков. В упор он дал по одному из баков несколько очередей, осмотрел следы от пуль и побежал обратно.

Банда в полсотни всадников, впереди которых мчался почерневший от злости Абдулла, ворвалась в Педжент. Дико крича и стреляя, всадники неслись к зданию музея.

Несколько пулеметных очередей ударили по его окнам. Десяток бандитов, спрыгнув с коней, вбежали в здание, музея и, непрерывно стреляя, рассыпались по этажам. Они прочесывали комнату за комнатой, искали Сухова и женщин.

Двое рванули дверь женского общежития — там было пусто. Четверка бандитов залезла на крышу и тоже никого не обнаружила.

— Никого нет, — доложили они Абдулле, который ждал их во дворе музея. — Как в землю провалились!

— Ищите! — приказал Абдулла, взмахнув камчой. Банда разбилась на части и, врываясь во дворы, начала прочесывать поселок.

К Абдулле, сидевшему на крыльце, подтащили Лебедева.

— Отпустите руку! Пустите, я говорю! — кричал Лебедев. — Что за насилие?!

— Пусти его, Ахмед! — приказал Абдулла.

— Извольте немедленно прекратить грабеж! — потребовал Лебедев. — Никаких женщин здесь нет. И мне о них ничего не известно.

Абдулла, не глядя на Лебедева, дважды выстрелил ему в живот. Лебедев, скрючившись, упал замертво.

— Ищите! — повторил Абдулла свой приказ.

…Банда с криками подбежала к одному из нефтяных баков и окружила его. Двое залезли наверх, попытались открыть люк. Но круглая крышка, запертая изнутри, не поддавалась..

К баку приблизился Абдулла, постучал в стенку рукояткой револьвера.

— Эй, — сказал он, — выходи. Я знаю, что ты здесь!

Ответа не было.

Двое наверху, стараясь открыть крышку, сломали саблю и дуло карабина. Но безуспешно.

— Эй! — крикнул Абдулла. — Мужчина должен встречать смерть достойно!

Бак молчал.

Абдулла несколько раз выстрелил по нему в упор.

Вслед за ним вся банда начала палить по баку из карабинов и ручных пулеметов. Но пули плющились и отлетали, оставляя на стенках слабые вмятины.

Когда шквал огня прекратился, в баке раздался громкий смех Сухова.

Бандиты оторопело уставились на Абдуллу.

— Оставь хоть один патрон, Абдулла, — посоветовал Сухов, — а то нечем будет застрелиться.

Абдулла заскрипел зубами.

— Ребята, — крикнул Сухов, — он еще в чадре? Или переоделся мужчиной?

— Эх, гранат бы! — сказал Ахмед.

К бывшей таможне подскакал унтер, посланный Абдуллой. Он приказал сопровождавшему его бандиту обождать перед домом.

Из окон дома доносились звуки гитары. Верещагин пел: „Ваше благородие, госпожа разлука…“

— Ты с ним поосторожней, — сказал бандит. Унтер снисходительно улыбнулся, отдал ему поводья своего коня и решительно поднялся по лестнице, ведущей в дом…

Верещагин был пьян и пел лежа. Увидев на пороге унтера, он продолжал петь: „Мы с тобой друзья давно, вот какая штука…“

— Все поешь? — спросил унтер, иронически улыбаясь.

Верещагин пел. Пьяные глаза его смотрели сквозь унтера: „Письмецо в конверте погоди, не рви…“

— Я от Абдуллы. У нас нет гранат, а у тебя, мы знаем, запас — Унтер строго посмотрел на Верещагина.

Верещагин продолжал петь: „Не везет мне в смерти, повезет в любви…“

— Прекрати эту дурацкую песню, — категорически сказал унтер. — И встать, когда с тобой разговаривает подпоручик! — рявкнул он.

Верещагин замолк, удивленно посмотрел на унтера и начал медленно подниматься.

…Бандит, ожидавший унтера во дворе, услышал какой-то шум наверху. Он поднял голову и увидел, как унтер, выбив собственным телом раму, вылетел в окно.

Удар оземь был сильным, однако унтер резво поднялся и, не разгибаясь, побежал к своему коню.