Григорий Славин - Имею право сходить налево

– В цирке в мае прятался – раз. – Я стал загибать пальцы. – Неделю в июне ты ходил на лекции в МГУ – два…

– Можно я пойду?.. – взмолилась девушка.

– Куда ты пойдешь? – взвился Гера. – Сиди спокойно! По-твоему, они на врачей похожи? – он махал ножом в нашу сторону, бил кулаком по столу, и коньяк выплескивался из рюмок.

– Ни в коем случае, – тихо предупредил я. – Не шевелитесь. Ваш подъем он может воспринять как агрессию. Он же не знает, что вы не к нему пойдете…

– Коньяк купил на чужие деньги, – недовольно заметил Антоныч. – Но это полбеды. Главное, что каждая рюмка для тебя – это шаг к смерти.

– А я с ним трахаться собиралась!.. – закричала девушка и зарыдала в голос.

– А вот трахаться ему вообще категорически запрещено! – закричал Гриша.

Гера вскочил и показал нам на дверь:

– Вон!

– Сколько он выпил? – подойдя к девушке и обняв ее, спросил я.

– Господи, ну, сколько мы выпили… – чередуя шепот и всхлипы, забормотала она. – По три рюмки, кажется…

– Три рюмки?! – воскликнул я.

– Три рюмки?! – взревел Антоныч, округляя глаза. – А у нас ремни остались в машине!..

– Я вам ничего не сделала… – сказала горничная, и в глазах ее пропал блеск.

Схватив бутылку, Гера стал пить из нее, трясясь и булькая. Закончив, обвел нас ненавидящим взглядом.

– Она вырубилась, – произнес Гриша, и мы посмотрели на девушку.

– Сукины дети… – Гера встал и поднял с кровати рубашку. – Дайте, я ей хоть денег оставлю… – вынув бумажник, он отсчитал три сотни долларов. – С вами среди людей нельзя находиться. Вы опасны для общества.

– Ты, Гера, главное, не волнуйся… – сказал Гриша, и я заржал.

По лестнице спускались мы вчетвером. Администратор поднялась и спросила, что с девушкой.

– Она спит, – сказал Антоныч.

– Я пойду посмотрю.

– Идите.

Пока она ходила на разведку, Гера приводил себя в порядок.

– Ну, спал я с Верой, спал, – воспользовался паузой Антоныч.

– Так я врун?

– Ни в коем случае.

Администратор спустилась вниз и сказала таким довольным тоном, словно это ее касалось, а не горничной:

– Ну и умотали вы девочку.

Я знаю настоящую причину ее радости.

– Триста Гериных долларов перекочевали со столика в ее карман, – шепнул я Грише. – Это как пить дать.

– Черта с два, – заверил Гера. – Я на столе только сотню оставил, знал, что эта бегемотиха их смахнет. А двести девочке в бюстгальтер уложил. Эх, какая грудь…

– Товарищ, вы с ума сошли?!

От крика этого, вырвавшегося из груди администраторши, я шарахнулся в сторону, как конь после выстрела. И сделал это вовремя, потому что мимо меня промчался кто-то с багром в руках.

– Это он! – завопил Гера и помчался наверх.

– Я вызываю службу безопасности! – сообщила администраторша и, качнув модуль своего рабочего места, сняла с телефона трубку.

– Не надо службу! – просит Антоныч и швыряет на стойку сотню и визитку. – Прозвоните по этому номеру, это врач! Пусть захватит дежурный чемодан!.. – последнее я уже слышу в качестве эха.

«Кто – он?» – пронеслось в моей голове. Вторые сутки без сна лишили голову способности соображать.

– Киллер! – словно догадавшись о причине моего ступора, заорал, вернувшись с этажа, Антоныч, и я, схватив стоящий у модуля ковер, бросился вслед за Герой.

Но все-таки успел бросить изумленный взгляд в сторону парадного. У двери, разворачиваясь, как после промаха копьем на рыцарском турнире, готовился повторить свою атаку так хорошо знакомый мне «дирижер». Как же дорого обходится нам нерасторопность милиции…

Не дожидаясь, пока он возьмет в аллюр, я, перескакивая ступени, бросился по лестнице.

Это был багор. Оглянувшись на бегу, я убедился – да, это багор. Красный от кончика острия до кончика черенка, багор. Оставалось только сообразить, где он его взял. И память услужливо подсказала мне интерьер фойе гостиницы. С большой мраморной площадки под хрустальной люстрой вела в подвальное помещение маленькая лестница. И там, между первым этажом и нулевым, висел на стене красный щит. Набор для игры в пожарных, маленький каприз пожарного инспектора. В набор входили красное ведро, красный топор, красный лом и красный багор. Ведро показалось дружку крашеной блондинки недостаточно убедительным, лом слишком тяжелым, а вот багор был то, что надо.

Кстати, где сама крашеная? Ждет нас с винтовкой на этаже? Или – как это называет Антоныч? – сделала петлю и сидит в засаде?

Увидев справа нишу, я нырнул в нее, и «дирижер» промчался мимо. Я тут же выскочил и обнаружил, что трое моих коллег по несчастью, кажется, попали. Уткнувшись в тупик, они развернулись и встали.