Луи Буссенар - Борьба за жизнь

Отряд продвигался медленно. Лицо и руки Майпури скоро покрылись кровоточащими царапинами, но это его не волновало. Он был свободен, а потому счастлив. Его радовала возможность потрудиться для друзей, отдать им свою силу, опыт и преданность. Поль, мокрый от пота и тоже исцарапанный, часто оборачивался к невесте, подбадривая девушку взглядом, словом, улыбкой.

Внезапно на лес обрушился ливень. Он грохотал по кронам деревьев и потоками низвергался на беглецов. Стоял сезон дождей, и ливни случались по нескольку раз в день. Не видевшим трудно даже представить себе, что это такое. Вообразите множество пожарных помп, качающих воду из низко бегущих облаков. Хлещущая вода заливает все десять тысяч квадратных лье леса. Бедствие длится пятнадцать — двадцать минут, затем вновь сияет солнце. Влага интенсивно испаряется, потом небо снова темнеет и потоп повторяется.

Промокшие до нитки беглецы удивлялись, почему теплый душ не освежает. Дело в том, что после дождя от напоенной водой земли поднимается густой пар, а влажная жара этого континента переносится тяжелее, нежели сухое пекло Африки или Сирии. Она лишает бодрости, руки и ноги становятся ватными, по лицам и телам струится обильный пот, одежда не сохнет, мешает дышать, стесняет движения.

К счастью, первая, самая тяжелая полоса леса была пройдена. Густой кустарник и высокая трава требуют воздуха и солнца. Они растут вблизи реки. Стена непроходимых зарослей не шире километра. Дальше начинается старый лес, начисто лишенный подлеска.

Мало-помалу лианы исчезли. Пошли карликовые пальмы. Затем и они, в свою очередь, захирели и кончились, за ними выстроились кустарник и травянистые растения типа бамбука. Землю покрывал ковер густого мха, в котором змеились корни и проглядывали грибы. Начался крупный лес, угрюмый, молчаливый. Стволы вздымались, как колонны собора, высоко над землей раскинулся шатер листвы. Тишина внушала страх. Птицы исчезли. Лишь изредка мелькали обезьяны, тщетно разыскивая пищу. Не слышалось и шороха насекомых. Идти стало немного легче, можно было двигаться быстрее. Майпури отметил, что за три часа они прошли около трех километров. Не так уж много, но он и представить не мог, чтобы женщина-европейка могла столько одолеть. Гигант скомандовал привал. Обессилевшая Марьетта умирала от голода. Майпури вытащил из мешка сухари, единственную провизию, которая нашлась на шлюпе. Сухари промокли от дождя и походили на губку с водой.

— По крайней мере, не сломаем зубы, — серьезно сказал гигант. Девушка улыбнулась и, аппетитно жуя, ответила, что непривередлива. Она увидела поваленный ствол и хотела присесть, но старый каторжник удержал ее. Ножом он приподнял отставшую от дождя кору, и тотчас оттуда посыпались полчища насекомых — скорпионы, тысяченожки, ядовитые муравьи и десятки других, рогатых, членистых, с жалами и с колючками. Заключала компанию маленькая серая змейка, которую гигант рассек пополам. Сняв кору, Майпури хорошенько почистил ствол, убедился, что все «жильцы» разбежались, и галантно предложил девушке садиться. Теперь Марьетта хотя бы отчасти поняла, какие опасности на каждом шагу подстерегают европейца в экваториальном лесу. Время от времени вдали раздавался страшный грохот.

— Не бойтесь, — успокоил Майпури, — скорее всего, это валится от старости очередной ствол. Черт возьми! Невесело оказаться в этот момент рядом — такая махина имеет не меньше пятнадцати метров до нижних ветвей и раздавит в лепешку.

— О, я не боюсь, мне только отвратительны эти мерзкие насекомые. — Марьетта скорчила брезгливую гримасу.

— Будем смотреть в оба, правда, Поль? — обратился гигант к молчавшему юноше.

— Конечно, дружище. — Молодой человек был явно озабочен.

— О чем ты думаешь?

— О том, что нам нужно пересечь с востока на запад всю Голландскую Гвиану, чтобы выйти к отделяющей ее от Английской Гвианы реке Корантейн.

— Да, иначе голландцы отправят нас туда, куда совсем не хочется возвращаться.

— А ты знаешь, какое расстояние нам нужно пройти, чтобы добраться до Корантейна?

— Не имею ни малейшего представления.

— Около трехсот километров.

— Семьдесят пять лье? Что ж, терпимо!

— Но это по прямой, не считая холмов, ручьев, болот и других препятствий.

— Положим еще сто лье.

— Понадобится не меньше двадцати пяти дней.

— С Марьеттой даже больше.

— А провизия?

— Если подтянем животы, сухарей хватит на два дня.

— А потом?