Луи Буссенар - Борьба за жизнь

Всего переезд занимал двадцать один день.

Марьетта помнила все подробности вплоть до цены железнодорожного билета до Сен-Назера — один франк девяносто сантимов в третьем классе. Девушка по карте выучила маршрут, прочла о Гвиане все, что смогла найти, знала о климате страны, ее географию, обычаи и что она производит.

Наконец пятьсот с лишним франков были собраны.

Теперь самым сложным было обмануть бдительность Годри и уехать. Это ей удалось.

Обычно, когда Биду зимовали в Париже на Сене, Марьетта проводила время от времени день или два на шаланде, как ей позволяла работа.

В тот раз шаланда заняла свое место у набережной в начале октября. На следующий день Марьетта попросила мадам Годри разрешить ей пробыть у родителей два дня. Мадам Годри разрешила, но сказала, что в воскресенье нужно обязательно вернуться, потому что привезли ткань и в понедельник с утра надо браться за свадебный наряд. Таким образом, девушка должна была отправиться к родителям в пятницу и вернуться в воскресенье к вечеру. Воскресенье приходилось на девятое число, день отплытия трансатлантического [134] Трансатлантический — здесь: проходящий с одного берега Атлантического океана на противоположный. корабля, и Марьетта не случайно выбрала момент поездки в гости. Она намеревалась переночевать в пятницу на шаланде, провести там всю субботу, объявить родителям, что мадам Годри ждет ее в тот же вечер, и уехать с девятичасовым поездом с Сен-Лазарского вокзала [135] Сен-Лазарский вокзал — один из трех главных вокзалов в Париже, в самом центре города. в Сен-Назер. Пока родители думают, что она у Годри, а те полагают, что она на шаланде, беглянка сможет без осложнений прибыть в Сен-Назер в воскресенье утром и погрузиться на «Сен-Жермен», отплывавший в 8 часов 45 минут.

Марьетта была уверена в успехе. Она взяла из кассы деньги и собрала маленький сверток с необходимыми вещами.

С волнением девушка покинула в пятницу дом Годри, которые просили передать Биду самые теплые приветы. Марьетта взяла пакет, объяснив, что несет матери кое-какие вещи, поцеловала мадам Годри, пожала руку месье Годри и обежала взглядом скромное жилище, где были так добры к ней и куда, возможно, она никогда не вернется. На улице девушка поравнялась с домом господина Отмона. Патрон любил ее Поля… Ах, если бы только можно было сказать им всем, что она едет к Полю! Сколько посылок надавали бы ей для него! Сколько приветов!

Приехав к родителям, Марьетта не сказала, что свободна до вечера воскресенья, напротив, заявила, что должна вернуться на следующий день в семь часов.

На шаланде сохранилась ее кровать, навевавшая детские сны под шорох волн и потрескивание старой посудины. В эту ночь девушка не могла уснуть, вся во власти противоречивых чувств. В душе перемешались тревога за успех ее предприятия, страх перед неизвестностью, жалость к родителям, огорчение, что не может с ними проститься, и счастье при мысли, что через месяц она увидит Поля. Все это бродило у нее в голове и не давало успокоиться.

Утром Марьетта старалась сохранять обычный вид, казаться естественной, но это не совсем удавалось. Девушка была необычно молчалива. Ей хотелось слишком многое сказать, и она боялась проговориться. Скорая разлука с родителями надрывала душу.

«Дорогие мои, — думала Марьетта, — если бы вы знали, что через несколько часов я вас покину и, быть может, навсегда! Если бы ведали, каким опасностям я буду подвергаться…»

Душевная боль была столь остра, что замирало сердце. Она не могла есть, и, когда ужин закончился, две крупные слезы невольно поползли по ее бледным щекам.

— Что с тобой, моя девочка? — обеспокоилась мать.

— Ты плачешь? — удивился Биду. — Почему?

Марьетта разрыдалась. Слезы сняли напряжение, и она смогла сказать, что очень тоскует по Полю.

— Как подумаю, что увидела его именно здесь, когда папа Дени вытащил его из воды, у меня разрывается сердце, — объяснила она свою печаль.

— Надо же было Дени спасти ребенка, чтобы потом погубить! — пробурчал Биду.

Трогательная сцена рождественского вечера вновь предстала перед глазами Марьетты, и ей действительно стало еще грустнее. Старики отнесли ее слезы на счет воспоминаний и принялись утешать.

— Дитя мое, — говорил старый моряк, — папа Дени вскоре найдется. Если он виноват во всей этой истории, наш бедный Поль вернется. Надо ждать!

Желая отвратить ее мысли от поездки, которой так боялся, Биду добавил: