Иван Руж - Таинственное похищение

Горбоносый перевел эти слова лаконично:

— Где твои товарищи?

— Я один, — ответил геолог.

— Видите? — торжествующе заметил горбоносый, переводя Хью слова геолога. — По-хорошему от него ничего не добьешься, мистер Бреф.

Тот пропустил эти слова мимо ушей и задал новый вопрос.

— В вашей группе есть советские специалисты? — перевел горбоносый и прикрикнул: — Отвечай, тебя спрашивают!

Лицо геолога озарила затаенная улыбка. Перед глазами его встало худощавое доброе лицо главного геолога, опытного, закаленного в сибирских просторах разведчика земных недр. Хотя он и не был на фронте во время войны, но вынес не меньше испытаний и трудностей в тылу, два раза был ранен в тайге бандитами, служившими у японцев, однажды попал в объятия сибирского медведя, от которого его спасла меткая пуля проводника-удэгейца.

Подумав немного, геолог решил обмануть их.

— Нет, — сказал он, отрицательно качая головой.

— Врешь, по глазам вижу, что врешь! — закричал горбоносый.

В зрачках человека, которого горбоносый назвал мистером Брефом, мелькнул угрожающий огонек, который тут же погас. Он произнес все тем же ровным голосом:

— Спросите его, он только геологическую разведку производил или имел и другие задачи?

Нетерпеливый майор перевел этот вопрос так:

— Ты не только собираешь камни, ты — шпион. Скажи, что ты здесь делал?

Геолог посмотрел на него с презрением. Несколько минут в палатке царило молчание.

— Пусть скажет, где он расстался со своими товарищами, — снова подал голос мистер Бреф.

«Устраивают мне перекрестный допрос, хотят сбить с толку… Не буду отвечать», — решил молодой человек, плотно сжимая губы. Но видно, терпение мистера Брефа истощилось. Сопровождая свои слова коротким энергичным жестом, он приказал:

— Заставьте его заговорить!

— С этого и следовало бы начинать, — мрачно усмехнулся горбоносый и с каким-то наслаждением нанес в челюсть геолога сильный удар кулаком. Ударенное место сразу же покраснело. Защищаясь, геолог поднял руки над головой, но тут же последовал второй удар — майор пнул его ногой под колено. Тело прорезала острая боль, будто в ногу ему забили гвоздь. Не давая ему опомниться, майор ударил его кулаком в живот, и молодой человек зашатался на своем стуле.

— Не так, не так. Это варварство, майор, — сквозь шум в ушах донесся до геолога голос мистера Брефа. — Так он ни в чем не признается… Пальцы… пальцы…

Молодой человек не понял последних слов и мысленно упрекнул себя за то, что в свое время не занимался как следует английским.

— Вы разве не знаете приемов джиу-джитсу?

Горбоносый что-то буркнул в ответ, и геолог опять не понял.

Мистер Бреф встал, приблизился к геологу, схватил его за большой палец и с такой быстротой вывернул его, что тот не успел оказать никакого сопротивления. Перед глазами у него засверкали искры, потом их застлала черная пелена. Он охнул и сжался от боли.

— Вот так, майор, — вздохнув, произнес мистер Бреф, отпустил палец геолога и вернулся на свое место с видом человека, который вынужден был сделать что-то оскорбляющее его достоинство.

Майор бросился к геологу, словно сорвавшаяся с цепи собака, схватил его руку и начал выворачивать пальцы.

Из груди юноши вырвался болезненный стон.

В палатку заглянул Незиф. Вид у него был мрачный.

— Убирайся! — заорал майор. Лицо его исказило демоническое исступление. — Говори! Говори! — шипел он, но уже не ждал ответа, и даже не слушал, говорит тот или нет.

Геолог сполз со стула. Кричать он больше был не в силах. Из открытого рта вырывалось хриплое стенание. В помутившемся сознании мерно постукивала, как заведенные часы, одна-единственная мысль: «Не буду говорить не буду».

Охваченный диким опьянением, майор схватил другую руку и стал ломать на ней пальцы. По всему телу геолога разлилась горячая волна, и это было последнее, что он ощутил. Голова его свесилась набок, и он в бессознании рухнул на землю.

Что произошло дальше, он не знал. А события развивались так.

Склонившись над своей жертвой, майор задыхался от бессильного гнева. Вот он перед ним, новый человек, один из тех, кого он ненавидел до смерти, один из тех, кто разрушил его мир, лишил его власти, растоптал все, чем он дорожил, опозорил его. Безотчетное чувство, что он мстит за унижение, за то, что ему пришлось уйти из армии, за все страхи неустроенной подпольной жизни, за поверженные кумиры, наполняло его злобным удовольствием.