Николай Асанов - Катастрофа отменяется

Вертолет нес на подвесках амфибию Малышева, и, хотя груз был нетяжелым, мотор хрипел от перегрузки. Над уровнем моря было около трех с половиной тысяч, вертолетам трудно в разреженной атмосфере. И самому-то Малышеву порой казалось, что воздуха не хватает. Вот почему Адылов предпочел прибегнуть к эвакуации людей с затопляемого рудника при помощи понтонов, а не на вертолетах.

Малышев высмотрел относительно ровный участок нового берега и дал знак пилоту. Тот завис над этим новорожденным берегом новорожденного моря. Но вот амфибия коснулась колесами земли. Помощник пилота выбросил веревочную лестницу, она упала рядом с машиной, и Малышев торопливо скользнул в люк.

Он ступил на каменный первозданный берег, укрепил качающуюся лестницу и поднял голову — из люка вылезал Севостьянов.

Это было новое испытание для солдата, который так неожиданно испугался однажды воды. Сейчас воды под его ногами было сколько угодно.

Но худенький паренек на лестнице держался уверенно и казался достаточно ловким и сильноруким, чтобы не сорваться. Впрочем, он, наверное, понимал, что проходит некоторый искус на глазах капитана, да и лестница, закрепленная за борт машины, теперь не качалась, и спуск продолжался недолго.

Они помахали летчикам, сели в амфибию, и Малышев завел мотор. Машина осторожно поползла по склону к воде, приводнилась, всплыла и сделала первый круг по прозрачной пустыне, в которой даже и рыбы-то еще не было. Да и что тут делать рыбе, если на дне только камень да завядшая трава в тех местах, где озеро затопило альпийские луга?

Вертолет пошел за понтонами, а Малышев, поудобнее устроившись в кресле моториста, оглядел горизонт. Отсюда видны только вода да горы.

Он повел амфибию к завалу, казавшемуся сейчас куда более грозным и мощным. Острые камни торчали, словно клыки. Чем ближе Малышев подходил, тем отчетливее видел, как дышит завал. Значит, вода могла проникнуть внутрь плотины.

Осмотрев завал, Малышев направил амфибию вдоль правого берега вверх, к истокам реки, питавшей озеро.

Чем дальше, тем прозрачней становилась вода. Она оставалась зеленовато-голубой, как морская, но на дне, на глубине и десяти и двадцати метров, пока достигало солнце, виден был каждый камень. И только к середине ущелья, где глубина озера уже перевалила за сотню метров, вода становилась словно бы черной, стирая все приметы дна. Малышев отвел машину ближе к берегу — и внизу показалось шоссе с белыми бортовыми столбиками, горбатый каменный мостик, бетонная труба водостока. И все это в такой реальности, что казалось, вот-вот под амфибией появится автомобильная колонна.

В одном месте Малышев увидел затопленный шоссейный мост, переброшенный через ущелье. Тут дорога переходила с правого берега на левый. Мост этот, длиной метров сто, неправдоподобно висел в голубой бездне, и на нем серебряной монетой сверкала потерянная подкова… Над этим затопленным мостом Малышева догнал вертолет с понтоном.

Понтон коснулся воды, и Малышев забуксировал его к своей амфибии. По веревочной лестнице неловко спустились два понтонера. Отцепившись от вертолета, они разобрали тщательно уложенные багры и весла. Вертолет пошел обратно, солдаты удивленно оглядывали странное озеро, в котором не было ничего живого, как будто оно приснилось во сне…

Солдаты курили, недоверчиво вглядываясь в прозрачную глубину. Вода была так же прозрачна, как воздух, и суденышки, застывшие в неподвижности, казались невесомыми, зависшими меж водой и небом. Только качнувшись от неловкого движения, они поднимали легкую волну, и тогда снова приходилось поверить, что они все-таки плывут по воде.

Приняв второй понтон с двумя гребцами, Малышев помахал вертолетчикам, взял оба суденышка на буксир и повел их в верховья озера.

Где-то в сорока километрах от завала озеро наступало на рудник.

Малышев растерянно вглядывался в странную картину, открывшуюся перед ним.

Поселок горняков был наполовину затоплен, и волна от гребного винта била прямо в окна ближних домов. На крышах и чердаках виднелись люди, сигналившие катеру и понтонерам, а в полугоре, значительно выше поселка, сотни две рабочих выкладывали защитную стену, за которой ровно ничего не было, словно там проводили учения по борьбе с наводнением, выбрав место подальше от воды.

Здесь, в узком горле ущелья, вода поднималась на глазах, и Малышев понял: люди еще не верили в близость беды, когда вечером вернулись с работы и, поужинав, легли отдыхать. Их разбудила вода. Она проникла в дома, отрезала дом от дома, садик от дороги, попутно захлестнула и самую дорогу; и те, кто не верил в ее силу, оказались в западне. Хорошо еще, что нет ветра, — при такой глубине это озеро может смыть полузатопленные дома в один миг. А горный поселок, стоявший на маленькой шумной речке, конечно же, не имел ни одной лодки. Какие тут могут быть лодки, когда речка шумела только по весне дней десять-пятнадцать, а потом терялась в камнях, словно уходила под землю.