Николай Асанов - Катастрофа отменяется

Сражение неожиданно развернулось в ста километрах в тылу. К первому апреля для выхода из «котла» оставался лишь узкий проход в двадцать — тридцать километров, над которым днем и ночью висела авиация русских.

Только к концу дня первого апреля верховная ставка Гитлера уяснила наконец размеры возможного поражения. И тогда Ауфштейн получил такой же приказ, какие в свое время получали Паулюс, Манштейн и десятки других генералов: «Держаться до последнего солдата…» Еще в приказе говорилось, что войска Ауфштейна являются форпостом на пути к румынской нефти, к захвату которой стремятся русские, и что фельдмаршал Ауфштейн должен удержать и разгромить противника на подступах к этой нефти, ибо от его упорства и настойчивости зависят многие далеко идущие планы фюрера… В заключение было сказано, что фюрер жалует фельдмаршала Железным крестом с мечами и благословляет его на великий подвиг во славу великой Германии.

Все это звучало, как реквием по погибшим…

Второго апреля радиостанция «Галька» передала в эфир сообщение о том, что большинство соединений армии Ауфштейна покинуло Липовец. Соединения перечислялись тщательно, с подробным описанием состава и состояния войск. Этот радиоперехват Ауфштейн прочитал уже в Краснополе и с некоторым страхом подумал о том, что могло случиться с ним, если бы он задержался в Липовце еще на один день. Он понимал, что Мусаев, перед которым тоже лежит эта радиограмма, уже готовится к занятию Липовца. Начальник отдела разведки фон Клюге находился под следствием, спрашивать за так и не обнаруженную подпольную радиостанцию было не с кого…

Перед началом наступления на Липовец капитан Суслов обратился к Мусаеву с просьбой разрешить ему принять участие в бою за город.

— Что это значит, капитан? — сухо спросил Мусаев. — Если я разрешу всем офицерам, подавшим рапорты, перейти в действующие части, в штабе никого не останется! Даже снабженец Тимохов заявил о своем непременном желании участвовать во взятии Липовца…

— Я не знаю причин, которые побудили майора Тимохова подать такой рапорт, — сказал Суслов, — но у меня в Липовце осталась жена…

— Простите, капитан, — совсем другим тоном произнес Мусаев. — Можете обратиться к генералу Скворцову. Я позвоню ему.

Видимо, Мусаев сказал Скворцову, чем вызвана просьба капитана. Скворцов принял Суслова сочувственно и не задавал лишних вопросов. Он тут же позвонил в приданную ему танковую часть и приказал взять Суслова башенным стрелком…

В четырнадцать часов танкисты неожиданно напоролись на артиллерийский заслон противника перед Липовцом. Гитлеровские артиллеристы, выполняя приказ фюрера, дрались до последнего солдата. К тому времени, когда артиллерийский заслон противника был разгромлен, в Липовце уже шел уличный бой. Командир танкового батальона, тоже, видно, понимавший, что капитана Суслова зовет в город какое-то неотложное дело, неуклюже пошутил:

— Выходит, с пехотой вы были бы в Липовце быстрее…

— Теперь это уже не имеет значения, — с непонятной грустью сказал Суслов.

Он открыл башенный люк и высунулся из него по пояс, будто хотел осмотреть место боя, хотя по танкам продолжали вести огонь вражеские артиллеристы. Командир батальона хотел приказать капитану закрыть люк, но у Суслова было такое отрешенное лицо, что комбат лишь неопределенно махнул рукой…

В четырнадцать тридцать танки ворвались в город.

Пехотинцы уже прочесывали улицы. Саперы с миноискателями осматривали дома, обезвреживали оставленные противником мины. Небольшие группки истощенных, плохо одетых, но все же празднично настроенных местных жителей спешили на центральную площадь.

В центре городка Суслов вылез из танка и медленно пошел по улице Ленина. Его вдруг окликнули. Он оглянулся и увидел Тимохова. Майор, торопливо козырнув, спросил:

— Вы ведь знаете город? Где тут улица Ленина?

— Мы стоим на улице Ленина.

— На улице Ленина?.. — В голосе Тимохова было столько удивления, будто он предполагал, что эта улица должна находиться где-нибудь на Марсе, а уж никак не у него под ногами. — А в какую сторону порядковые номера?

— Какой дом вам нужен?

— Двадцать девять!

— Вот этот дом… — с трудом, будто спазмы сдавили горло, ответил Суслов.

— Этот! — со вздохом облегчения произнес Тимохов. — А я-то думал… — Но того, о чем он думал, не сказал. — Может быть, войдем вместе, капитан? Мне сказали, что в этом доме была конспиративная квартира наших разведчиков… Может, она уцелела?