Резерфорд Монтгомери - Каркаджу

Медведь успокоился, и шерсть, вставшая дыбом на загривке, легла. Его друг был, по-видимому, расположен к этим двум незнакомцам, но сам Мистер Джим им не доверял.

Красный Журавль, не переставая жевать, бросил на торговцев непроницаемый взгляд.

— Будете есть? — предложил Гранитный Утёс.

— Не откажемся. Я оставлю тебе за это лишних десять фунтов бобов и кусок грудинки, — сказал Коби.

Они подсели к очагу, достали оловянные тарелки и с верхом наполнили их. Оба были страшно голодны и с жадностью накинулись на еду. Гранитный Утёс дважды накладывал им. Он не спрашивал, увенчался ли успехом их поход, но было ясно, что этот вопрос очень его интересует.

Закончив ужин, Коби откинулся назад и достал трубку. Он протянул кисет Красному Журавлю, но тот покачал головой. Красный Журавль брал табак только у тех, кого считал друзьями. Торговцы же в понимании старого воина были всего лишь неизбежным злом. Гранитный Утёс немного отошёл от обычаев отцов: он взял табаку, набил старую трубку из красного камня и закурил.

С полчаса все молчали. Наконец Коби заговорил.

— Каркаджу перегрыз решётку и удрал, — сказал он, не отводя глаз от лица индейца.

Гранитный Утёс спокойно попыхивал трубкой. Лицо его было бесстрастно. Красный Журавль неопределённо хмыкнул. Было похоже, что он рад сообщению.

— Он, должно быть, находится сейчас за сто километров отсюда, — продолжал Коби. — Прямо от западни помчался как угорелый.

Гранитный Утёс кивнул. Он лучше бледнолицых знал, что будет делать Каркаджу.

— Я бы не стал менять места охоты так поздно, — сказал Коби. — Добыча и здесь будет хорошая. А если этот пакостник ещё тебе попадётся, лучше прикончи его.

Гранитный Утёс кивнул. Это, однако, не означало, что он согласен с Коби, он даже не слушал его. Он наблюдал за тем, как Мистер Джим выковыривает боб, застрявший в продавленном боку миски.

— Мы сразу же ляжем. Завтра придётся помучиться с санями — заносы жуткие. — Коби хотелось поскорее переменить тему разговора.

Бледнолицые улеглись на груду шкур. Красный Журавль, который так и не сказал ни слова, завернулся в своё одеяло и повернулся к стене. Скоро дыхание его стало ровным. Мистер Джим похрапывал в своём углу. Гранитный Утёс один сидел и смотрел в огонь. Наконец и он отвернулся к стене и натянул на себя одеяла. Завтра нужно будет встать и выйти рано. Он хорошо понимал, что отныне ему придётся ежедневно обходить все ловушки, чтобы опередить вырвавшегося на волю врага. Засыпая, он подумал, без особой, впрочем, надежды, что, может случиться, Каркаджу не станет мстить ему за свой плен.

Гранитный Утёс и Мистер Джим тщательно расставили капканы по куньей тропе. Мистер Джим был настроен крайне жизнерадостно. Он до полусмерти напугал матёрого зайца-беляка, скатившись за ним кубарем по откосу. Заяц без большого труда увернулся от медведя, но решил переселиться на противоположный склон. Мистер Джим выкопал из-под снега трухлявый сук и нашёл в нём трёх мороженых червяков. Пока Гранитный Утёс устанавливал капканы, медведь съел это лакомство и поискал ещё. Но он тоже помогал Гранитному Утёсу — принёс со дна каньона бревно для большой ловушки, рассчитанной на дикую кошку или рысь.

Обратный путь был особенно приятен. Нагруженный Мистер Джим, шагавший рядом с задумчивым Гранитным Утёсом, развлекался как умел. Он старался пройти по занесённым снегом ложбинам, но каждый раз наст ломался под его тяжестью, он проваливался и начинал барахтаться в мягком, пушистом снегу. Его проказы сильно их задерживали, потому что всякий раз Мистер Джим терял поклажу, которая и без того плохо держалась у него на спине. Кроме того, провалившись, он сразу же начинал кувыркаться. Гранитный Утёс был с ним терпелив — терпеливее, чем обычно: в душе у него жил тайный страх за друга — грядущая зима могла их разлучить.

Настроения Мистера Джима не омрачали никакие страхи.

Дома их ждал Красный Журавль с дымящимся горшком оленины и бобов. Медведь набил свой огромный живот и теперь блаженствовал. Скоро он уснул в своём углу, свернувшись клубком, и ему всю ночь снились цветущие луга и пчелиные соты.

А тем временем далеко в каньоне Юнавип по сугробам куда-то спешила куница. Она и носом не повела, пробегая мимо отпечатавшегося на снегу следа Гранитного Утёса, но у одной из впадин, оставленных лапой Мистера Джима, остановилась на мгновение и зарычала. «Что делает здесь в снежной пустыне, этот увалень? Спать ему давно пора, а он шатается», — подумала она, исчезая в зарослях кустов.