Ростислав Самбук - Чемодан пана Воробкевича. Мост. Фальшивый талисман

Командир самолета приказал бортрадисту:

— Курт, передай на базу: задание выполнили, пассажиров высадили благополучно. Самолет поврежден, взлететь не сможем. Никто из членов экипажа не пострадал, приняли решение лесами пробиваться через линию фронта.

— Слушаюсь, герр гауптман. — Радист пошел передавать шифровку.

Гауптман легко поднялся вслед за ним в самолет, расстелил на каком–то ящике карту. Посветил фонариком и позвал штурмана.

— Как считаешь, Арвид, — спросил он, проведя пальцем по карте вдоль тонкой линии шоссе, — будем пробиваться здесь или лесами в обход Бреста?

— Вдоль шоссе легче, — подумав, ответил штурман, — но и опаснее. Зона по обе стороны шоссе контролируется военными патрулями, ну и вообще больше шансов натолкнуться на какую–нибудь часть или отдельных солдат. Для нас это смерть: с боями навряд ли пробьемся. На шестерых два автомата, а пистолеты — так, попугать…

Командир наморщил лоб.

— Согласен. Наше спасение — осторожность. Русские наверняка засекли самолет, не могли не засечь, их поисковые группы скоро будут тут. Пойдем этими лесами, — провел карандашом линию на карте, — и не будем терять времени. С собой взять только оружие и продовольствие.

Вышедший из кабины второй пилот остановился рядом, заметил:

— Продуктов фактически нет. Хлеб, масло, шоколад — на два дня. Все.

— Растянем на три, — решил командир. — Будем пополнять запасы на лесных хуторах.

— Опасно, — не согласился штурман, — сами говорили, наше спасение — в осторожности.

Второй пилот, великан, почти достававший головой потолок кабины, засмеялся и погладил шмайсер.

— Можно по–разному обеспечить секретность передвижения. — Объяснил: — Тот, кто нас увидит, уже не должен заговорить.

Штурман посмотрел на него с отвращением:

— Вам бы в СС, Вальтер…

— Какая разница? Все мы — солдаты фюрера. А фюрер что сказал? Уничтожать врагов рейха, а то, что вокруг нас сейчас все враги, не вызывает никакого сомнения.

— Логика мясника, — пробурчал штурман.

— Вы что–то сказали?

— Я считаю, что должна быть разница между офицером люфтваффе и эсэсовцем.

— Прошу вас не ссориться!.. — повысил голос командир. — Что там, Курт? — спросил, увидев бортрадиста.

— Шифровку передал. Нам всем благодарность.

— Хайль! — автоматически поднял руку командир. — Весь экипаж сюда!

Все выстроились под самолетом, начиная с обер–лейтенанта Вальтера Вульфа, второго пилота, возвышавшегося над всеми, и кончая унтер–офицером Куртом Мюллером, бортрадистом, восемнадцатилетним юношей, фактически не знавшим еще, почем фунт лиха, и воспринимавшим житейские трудности с удивлением, будто не верил, что именно с ним могут случиться серьезные неприятности. Вероятно, только один он из всего экипажа еще до конца не осознал всей сложности их положения — стоял последним в ряду, переступал с ноги на ногу и вытягивал шею, чтобы лучше слышать каждое слово гауптмана. А тот сказал:

— Мы выполнили задание, и командование объявило нам благодарность. Но самолет поврежден. У нас остается один выход — пробиваться через линию фронта. Надеюсь, все понимают, насколько это опасно. Продуктов — самая малость, рюкзак с ними будем нести по очереди. Стрелять только в крайнем случае, громко не разговаривать, будем передвигаться с интервалом в пять метров. Вопросы есть?

— Самолет подожжем? — вырвалось у Курта. — Чтобы наш «арадо» не достался русским.

— Чудак! — оборвал его второй пилот. — Думаешь, они еще не ищут нас? А ты хочешь облегчить им дело…

— Пошли! — приказал гауптман, и они двинулись от темного, какого–то хмурого и одинокого «арадо» в сторону леса, черневшего в сотне метров. Когда–то тут был полевой немецкий аэродром. Именно здесь служил гауптман Вайс — нынешний командир «арадо», — он знал окружающие леса и уверенно вел группу.

Через несколько сот метров начались настоящие дебри, приходилось продираться через завалы, преодолевать ручьи. Лес шумел, и Курту иногда становилось страшно — никогда еще не бродил в таких зарослях, леса под Кенигсбергом, где он родился, скорее напоминали парки, и он считал, что они всюду такие, светлые и прореженные, с аккуратными просеками. А тут ветки хлестали по лицу, и сквозь кусты невозможно было продраться. Но Курта не оставляло хорошее настроение, шел, тихо напевая какую–то песенку и так отгоняя страх, охватывавший его от неожиданного уханья сыча или треска сломанной ветки.

Мюллер немного отстал и поравнялся с обер–лейтенантом Вальтером Вульфом. Второй пилот был для него воплощением настоящего мужчины. Во–первых, год воевал на Восточном фронте, сбил несколько русских самолетов и только после ранения и лечения в госпитале попал в их экипаж. Во–вторых, мог выпить, наверное, целую бочку шнапса, по крайней мере сам хвалился этим, и девушки липли к нему. Поэтому, увидев, что обер–лейтенант шагает рядом, Курт поневоле подтянулся и сказал: