Луи Буссенар - Остров в огне

Нужно бежать. — Выход из госпиталя запрещен. — Фрикет в плену. — Фрикет подает в отставку. — Все произойдет в полночь. — Кошмары. — Пора. — Страшное убежище. — Морг. — В сточной канаве.

Уйти пешком или уехать на лошади из Гаваны было почти немыслимо для тех, кого не знали в лицо или кто не мог удостоверить подлинность своей личности. За всеми велся строгий надзор. Власти проявляли крайнюю настороженность, так что любой чужак оказывался в числе подозреваемых, и ему грозил либо военный трибунал и расстрел, либо — чаще — тюрьма, где забытые всеми заключенные дохли как мухи.

Поэтому, поставив все на кон, полковник Карлос, его сестра, Фрикет и провансалец решили бежать по железной дороге. Но, чтобы их отчаянная попытка увенчалась успехом, требовались храбрость и находчивость.

Охранять железнодорожный вокзал и поддерживать порядок в обычное время не составляет труда. Но когда там постоянно толкутся вооруженные военные, хлопот не оберешься. При отправке на войну на вокзалах всегда творится что-то невообразимое. Кто-то, пытаясь забыться, поет, обнимается, кто-то рыдает, стонет от горя и отчаяния. И все — как родные, как члены одной семьи. Нечего и сравнивать с дисциплиной при посадке войск в Европе. Здесь просто толпа — мужчин, женщин, детей, их никто не гонит с вокзала. Солдат провожают до самого вагона, а иногда и едут с ними до ближайшей станции.

В общем, если добраться до вокзала, там уж в суматохе как-нибудь выкарабкаешься. Но до этого еще далеко! Как убежать из госпиталя?

Для Фрикет и матроса это было просто, а вот для полковника и его сестры — почти невозможно. Раненые из войска противника жили в госпитале как в настоящей тюрьме — за высокими стенами с плотно закрытыми воротами и часовыми на каждом шагу.

Благодаря Фрикет в самом госпитале Карлос и Долорес пользовались относительной свободой. Но им категорически запрещалось иметь хоть малейшую связь с внешним миром. А время поджимало.

Мариус был постоянно в курсе всех дел, он проведал, что вскоре в Европу должны отправить группу пленных. Несколько позже сообщили об этом и Фрикет, но так, что вызвали у нее возмущение. Вот что произошло.

Часов в шесть, когда уже спускались сумерки, с моря потянуло ветерком и спала жара, от которой дышать было нечем, девушке захотелось немножко проехаться в коляске по проспекту Прадо. Такое развлечение Фрикет позволяла себе крайне редко. Она говорила тогда: «Пойду приму маленький стаканчик кислорода». Девушка направилась к выходу с территории госпиталя, собираясь остановить типичный для Гаваны экипаж — весьма странное сооружение с четырьмя огромными колесами, прозванное «летучкой». И вдруг часовой крикнул: «Выход запрещен!» В госпитале все знали и любили отважную француженку. Она пользовалась полной свободой. Решив, что солдат не разглядел или ошибся, она продолжала идти. Но тот еще громче заорал свое: «Выход запрещен!»

Мадемуазель Фрикет была уж так устроена, что любой необоснованный запрет вызывал у нее непреодолимое желание сделать все наоборот. Естественно, она даже не замедлила шага, решив непременно вырваться на улицу. Не церемонясь, даже нахально, страж преградил путь штыком, зло повторяя хамским тоном: «Эй! Ты там!.. Выход запрещен!»

— Этот кастильский вояка здорово похож на попугая, — сказала девушка как бы в пространство, натянуто улыбаясь, и, побледнев, резко добавила: — Я что же, по-вашему, пленница?.. У друзей?.. У тех, кто мне многим обязан… Я иностранка! Француженка!

Тогда, вспомнив о полковнике Вальенте и его сестре, она вздрогнула: вдруг теперь не удастся им помочь при побеге? Неужели нас выдали?.. Неужели кто-то узнал о плане побега?.. Так… Надо все разузнать, что-то предпринять.

Прекрасно понимая, насколько бесполезно вступать в перепалку с выполняющим приказ нижним чином, она вернулась и сразу пошла к главному врачу. Тот держался крайне учтиво, хотя явно чувствовал себя не в своей тарелке. Кратко изложив факты, Фрикет заявила:

— А теперь мне нужно выйти с территории…

— Сегодня это невозможно, мадемуазель, — ответил доктор.

— Почему невозможно? Почему именно сегодня?..

— Распоряжение начальника гарнизона: выход из госпиталя запрещен.

— Я должна…

— Выход запрещен для всех…

— Ну я-то не все!

— И запрещен до полудня завтрашнего дня, мадемуазель.

— Да почему же? Скажите, почему? Я хочу знать… Это совершенно неоправданное превышение власти… Ведь я не солдат… Я иностранка… Подобный приказ не может и не должен касаться меня.