Дэн Кордэйл: Хищник. Заяц моего дедушки. Засада. Гоп-стоп

Однако, хотя следы и принадлежали зверьку, на которого он охотился уже целый год, повадки его изменились. Гигантский заяц бежал, как волк, прямо, а этот кружил и запутывал следы, как какой–нибудь кролик. Одному было все равно, где бежать. Другой старался проскочить по лужице, по мокрой земле, чтобы приставшая к лапкам грязь не давала почве вбирать их тепло и запах. Кроме того, собаки, которые в последнее время охотились за ним как–то угрюмо, словно понимая, что все, что они ни сделают, будет впустую, теперь, напротив, казались оживленными и бежали вперед с невесть откуда взявшимися силой и рвением. Лаяли они неистово. Все заячьи хитрости были напрасны, собаки раскрывали их с невиданной проницательностью. Дедушка не верил собственным глазам.

Время от времени он оставлял иностранца одного, чтобы посмотреть на следы — настолько ему казалось невозможным, что с собаками лукавит его старый враг.

Наконец он заметил его на краю одной из дорог, шедших через перепутье. Не было никаких сомнений: огромные размеры, рыже–белая шкурка. Зверь бежал прямо на охотников. Дедушка подтолкнул локтем иностранца.

— Да, вижу, — сказал тот.

Заяц все приближался.

— С тридцати шагов, по передним лапам, — прошептал дедушка на ухо своему спутнику.

— Будьте спокойны, — ответил охотник и медленно поднял ружье к плечу.

Заяц приблизился на нужное расстояние, остановился, сел и стал прислушиваться. Он сдавался с потрохами! Можете поверить, сердце деда билось не на шутку.

Охотник выстрелил. Ветер дул со стороны зайца, так что результатов выстрела пришлось ждать несколько секунд.

— Тысяча чертей! — вскричал дедушка.

— Что? — спросил охотник. — Неужели промахнулся?

— Похоже. Вон, вы его видите?

Иностранец снова выстрелил, но опять мимо. Дедушка не двигался. Можно было подумать, он забыл, что у него самого есть ружье.

— Стреляйте! Да стреляйте же! — кричал охотник.

Дед словно очнулся, приложил ружье к щеке и прицелился.

— Что уж тут! Бросьте! — сказал иностранец. — Теперь он слишком далеко.

Не успел он договорить, как дедушка выстрелил. Расстояние было действительно больше ста шагов, и все же дедушка не промахнулся. К зайцу сбежались охотники. Он отбивался и визжал, как дьявол. Один из иностранцев взял зайца за длинные лапы, и запыхавшийся дедушка, вне себя от радости, прикончил животное ударом кулака по голове.

Правда, таким ударом можно было свалить и быка!

Путешественники восхищались необъятными размерами добычи. Они были в восторге от того, как начался день. Мой дедушка не говорил ни слова, но, уж поверьте, был рад еще больше остальных. У него словно гора с плеч свалилась. Он дышал свободно, полной грудью. Ему все виделось в розовом свете: земля, деревья, небо, и жить было невыразимо чудесно. Он взял зайца из рук державшего его охотника, засунул в ягдташ и, хотя тот здорово оттягивал ему плечи, бодро пошел по направлению к городу.

Время от времени он раскрывал мешок, чтобы убедиться, что прохвост не удрал. Увы и ах! Гигантский заяц, хоть и был свояком дьявола при жизни, выглядел теперь ничуть не лучше, чем любой другой смотрелся бы на его месте. Он лежал весь съежившийся, со стеклянными глазами. Из кожаного ранца свешивались одни задние лапы. Они были такими длинными, что доставали деду до пояса.

У собак тоже был очень довольный вид. Радость их проявлялась в прыжках и лае. Они то и дело вставали на задние лапы, чтобы достать до охотничьей сумки, и слизывали сочившуюся оттуда кровь.

Остаток дня был не хуже начала. Жером Палан не посрамил своей старой славы. Он наводил охотников на добычу лучше, чем это могла бы сделать любая легавая или испанская ищейка. Несмотря на то, что сезон уже близился к концу, они с его помощью подстрелили пять тетеревов и кучу другой дичи.

Иностранцы были в таком восторге от охоты, что вложили деду в руку золотой луидор и пригласили отужинать вместе с ними в харчевне «Льежский герб». Еще вчера дедушка наверняка отказался бы, ибо его мысли были заняты другим. Он не смог бы развлекаться. Однако смерть гигантского зайца полностью изменила его взгляд на мир. Ему казалось, что в такой радостный день никакое веселье не может быть излишним. Он устроил так, что они вернулись в Тэс со стороны своего маленького домишки. Иностранцам это стоило лишнего крюка, которого они, впрочем, не заметили.

У деда было две цели. Во–первых, отдать жене золотую монету, чтобы в хижине, как и в харчевне, устроили праздник. Во–вторых, он хотел показать своим дорогим птенцам мерзкого зайца, отныне безвредного.