Федор Шахмагонов - Хранить вечно

Барон легким наклоном головы пригласил Курбатова следовать за ним. Провел его по темному коридору, открыл дверь в кабинет.

В кабинете ничего лишнего. Все для дела и удобства в работе. Массивный резной стол прошлого столетия, книжные шкафы, столик возле кожаного массивного дивана.

Рамфоринх указал Курбатову на кресло, сам сел за стол.

— Представляться нам друг другу ни к чему, — объявил барон. — Мне сказали, что у вас есть возможность помочь моему сыну.

Курбатову надо было любыми средствами заставить барона разговориться, чтобы понять, что это за человек.

— У меня лично такой возможности нет. Мне намекнули, что эта ситуация заинтересовала моих руководителей… Я обязан был об этом сообщить полковнику Кольбергу. Таким образом мы с вами встретились…

— Так кого же заинтересовала эта ситуация? Вас или Кольберга?

— Полковника Кольберга и сэра Рамсея. Сэр Рамсей надеется переиграть Кольберга, а мы с Кольбергом надеемся переиграть Рамсея. Но это не относится к вашему сыну.

— Может ли действительно таинственный сэр Рамзес…

— Сэр Рамсей…

— Может ли этот Рамсей добиться освобождения моего сына?

— Я этого не знаю, господин барон. Ручаться не могу. Мне сказано, что сэр Рамсей располагает такой возможностью. Я ему обязан верить на слово.

Барон усмехнулся:

— Разведка гоняется за тайнами… Какие тайны хочет получить от меня сэр Рамсей?

Курбатов пожал плечами:

— О тайнах не шло речи…

— Деньги?

— Мне поручено узнать, что вы могли бы предложить?

Барон встал.

— Имейте в виду, я не верю разведкам и, кроме коммерческих разведок, иных не признаю. Это дорогостоящий и опасный аппарат. Они гоняются за тайнами, вербуют агентов. Агенты, чтобы заработать, добывают тайны, которые в серьезных вещах не имеют никакого значения… Я промышленник. Мне достаточно знать основные показатели промышленного потенциала государства, чтобы я мог составить представление о его вооруженных силах, военных планах и возможностях их реализовать.

Мне известно без разведок, что может противопоставить Англия нашим вооруженным силам. В Англии тоже есть промышленники, которые так же, как и я, знают, что мы можем выставить против Англии. И в Англии прекрасно осведомлены, что если она проявит слабость, мы проглотим Англию. Мы тоже знаем, что, если проявим, слабость, нас проглотит Англия. Что нужно сэру Рамсею?

— Мне сказали, — начал Курбатов, — что была бы желательной ваша лояльность.

— Удержать Гитлера от нападения на Англию? Это не в моей власти и даже не во власти Гитлера… Может сложиться обстановка, в которой столь огромные силы придут в движение, что война может оказаться неизбежностью… И неизвестно еще, мы нападем на Англию или она на нас. Это вопрос европейского равновесия, а оно может быть нарушено против моей воли…

— Требования сэра Рамсея, — продолжал Курбатов, — так далеко, на мой взгляд, не распространяются. Мне был поставлен вопрос, согласились бы вы принять под свое покровительство, укрыть у себя человека, дав официальный вид на жительство. Этот человек жил бы возле вас… Он был бы скромен в своих запросах…

— Точнее, прикрыть агента. Английского агента? А если он полезет за глупыми тайнами и попадется?

— В ближайшие годы он не будет гоняться за тайнами… И вообще не будет гоняться за тайнами без консультации с вами…

— Ого! — воскликнул барон. — Цена действительно велика. И об этом будет знать Кольберг?

Курбатов кивнул головой, сам того не зная, что этим почти неприметным движением подписал смертный приговор своему старому и неугомонному врагу.

— Я приму этого человека и мне вернут сына? Или он останется у вас заложником?

— Сын ваш будет в полной безопасности, — ответил твердо Курбатов.

— Под мое честное слово, что ничего не случится с вашим человеком?

Курбатов с недоумением и молчаливым упреком взглянул на барона.

— О-о! Понимаю! — мгновенно отреагировал, барон. — Все без слов понимаю. Пусть будет так, вы поверите моему честному слову. Но имейте в виду, если обо всем этом узнает гестапо, человеку вашему будет плохо. Меня это не коснется, меня даже не посмеют спросить, что все это означает. Но лучше будет, если ваш человек прибудет, а Кольберг об этом не узнает.

— Я удовлетворен, господин барон. Разрешите проститься… — Курбатов встал.

И тут барон дрогнул.

— Подождите, — остановил он Курбатова.

Он достал из шкафа бутылку коньяку, разлил по рюмкам. Молча поднял рюмку и поклонился Курбатову. Они выпили.