Федор Шахмагонов - Хранить вечно

— Убивать пришел? За Раскольцева?

— Оставь Раскольцева! Что нам до него! Работать будешь?

— А если не буду?

— Тогда плохо, Шкаликов!

— Убьешь? Убивай! Убивай! Жизнь моя конченная, дочушку свою не отдам на позор!

Шкаликов кинул руку к горлышку бутылки, но Сальге оглушил его кастетом, погасил в купе свет, открыл окно и спустил Шкаликова под колеса поезда…

Закрыл окно, вышел из купе. Коридор был пуст в этот час. Пассажиры и проводница спали. Сальге пошел по вагонам вперед по ходу поезда…

Повествование вынудило меня забежать вперед. Не по ходу и не по хронологии развивающихся событий. Об этом разговоре в купе и о том, как был убит Шкаликов, мы узнали значительно позже.

Стремительно в те часы и минуты сближались поезд и наша оперативная машина.

Мы спешили, опасаясь за Шкаликова.

Не нравилось мне, что мы подъедем к станции ночью на «Волге», что милиционер поднимется в вагон за Шкаликовым. Шумно, суетливо все это и…

— Торопись, торопись, Миша! — говорил я шоферу. — Мы должны успеть!

Машина свернула с асфальта, впереди засверкали огни железнодорожной станции.

Мы немного не успевали.

Прорезал тьму прожектор поезда.

Машина остановилась у закрытого шлагбаума железнодорожного переезда. С нашей стороны подъезда на автомашине к станции не было. От переезда в сторону станции терялась в темноте пешеходная тропка.

Авдюшин открыл дверцу.

— Куда? — спросил я его.

— Открыть шлагбаум.

— Не надо! Мы пойдем пешком…

Мы с Василием вышли из машины и пошли вдоль пути.

— Я побегу, — предложил Василий.

— Беги!

Он побежал, посвечивая перед собой карманным фонариком.

В ту ночь на станции Проня дежурил старшина милиции Артюхин. Он получил указание от дежурного по областному управлению снять с поезда Притыкова и ждать нашу опергруппу.

Поезд еще двигался вдоль платформы, а старшина уже стоял на том месте, где должен был остановиться шестой вагон. Поезд остановился. Открылся тамбур, поднялась площадка, из вагона высунулась с фонарем проводница.

— Притыков в вагоне? — спросил старшина.

— Куда ему деться! В купе с пассажиром пьянствует…

Артюхин оправил гимнастерку и вошел в вагон.

— Какое купе?

— Четвертое, — ответила проводница.

Артюхин подошел к двери и постучался. Не отозвались. Он открыл купе… Пусто! На полу разбитая бутылка из-под водки, стакан. Другой стакан на столике. На столике ломтики колбасы и раздавленное яйцо, словно кто наступил на него ногой.

Старшина позвал проводницу.

— Где они?

Вопрос бессмысленный.

Старшина открывал в купе двери, перебудил пассажиров, но Притыкова нигде не было. Исчез и пассажир.

Я застал всех в сборе. Дежурный по станции, старшина, Василий и пассажиры.

И уже раздавались вопросы:

— Что случилось?

— Кто убежал?

— Ограбили? Кого ограбили?

Василий подошел к окну и приподнял белую занавеску. Оглянулся на меня. Поднял руку и что-то растер на пальцах. Я его понял, закрыл за собой дверь в купе. Василий тихо сказал:

— Окно открывали на ходу поезда… Крупная пыль на занавесках…

Я попросил его осмотреть все на месте, назначил встречу в Рязани. Вышли на перрон.

Поезд тронулся. Я пошел с сержантом в милицейскую комнату.

Опередил! Неужели на этом роковом перегоне, где мы могли встретиться со Шкаликовым, он опять, опять оказался впереди?

Я уже знал от проводницы, что пассажир с восточным лицом вошел на станции Шилово и исчез… Исчез и Шкаликов.

В милицейской комнате надрывался телефон, Артюхин снял трубку. И вдруг изменился в лице. Прикрыв мембрану, с испугом доложил:

— Звонят из Дома приезжих… Тут, недалеко… Оттуда угнали грузовую машину… Только что угнали… Притыков?

— Притыков! — ответил я старшине, не желая посвящать его во все сложности этого дела.

А произошло вот что.

Гусейнов незаметно вышел из другого вагона, где его мы и не ждали, затерялся в темноте, наткнулся на машину и погнал ее.

— Ну, это мы догоним! — воскликнул бодро старшина. — Мы сейчас на посты сообщим!

— Я сам сообщу! — унял я его рвение.

Не расскажешь же старшине милиции, какие в ту минуту одолевали меня противоречия. Василий заметил в купе пыль на белых занавесках. Разбитая бутылка, разбитый стакан… Вероятно, в купе открывалось окно. Если оно открывалось, то совершено преступление.

Подошла «Волга». Я вышел навстречу Авдюшину. На переезде он встретил показавшийся ему подозрительным самосвал ЗИЛ-130, он хотел было его задержать, но торопился ко мне.