Павел Крамар: Расплата

Караульное помещение располагалось в административной части здания и имело отдельный вход со двора. В этой же части здания, в самом конце коридора, находилась камера предварительного заключения. Начальник караула сержант Ковалев доложил мне, что ночью задержанный не шумел — видно, спал, — да и сейчас, очевидно, спит.

«Тогда пойдем будить его, — сказал я. — На допрос поведем».

Возле двери в камеру стоял на посту караульный. Сержант Ковалев повернул ключ в замке — тяжелая дверь с подвывом отворилась. И тут обнаружилось невероятное: камера была пуста — Кунгурцев исчез.

«Где он?!» — стараясь не выдать волнения, вполголоса спросил я сержанта Ковалева. «Где же он?!» — в свою очередь спросил тот, ни к кому не обращаясь и бледнея.

В камеру вбежал караульный, сдернул с железной кровати суконное одеяло — пусто, никого под ним нет.

«Выводили его из камеры ночью или утром?» — обратился я к сержанту Ковалеву. «Не выводили». — «Куда ж он девался?» — «Н-не знаю», — пожал плечами сержант Ковалев, теперь вдруг покраснев как вареный рак.

Я вышел в коридор. Осмотрел две другие камеры, вход в которые был отдельный. И там Кунгурцева не было. Вернулся снова в камеру, куда его поместили ночью, пригляделся к ней попридирчивей. Дверь, стены, пол и потолок — вне подозрений. Проломов, трещин нигде не видно. Оконная рама на месте, стекла не выбиты. За рамой, с внешней стороны, — целехонькая железная решетка…

Нужно было идти доложить обо всем начальству. Но я словно окаменел. Никак не мог сдвинуться с места. Это были, пожалуй, самые мучительные минуты за все время моей службы в особом отделе…

Через несколько секунд я доложил о случившемся подполковнику Глухову. Тот молча выслушал и вместе с майором Федоровым тоже осмотрел камеру, из которой исчез Кунгурцев, опросил караульных. Результат тот же…

Было уже около девяти часов утра. Начальник отдела полковник Бухтиаров прибыл на службу и сразу же вызвал к себе подполковника Глухова. Тот перед уходом бросил на меня полный укора взгляд…

Из руководящего состава нашего отдела подполковник Глухов был, пожалуй, самый опытный и авторитетный чекист. Нрав он имел спокойный, ровный. Обладал завидной интуицией. В клубке переплетенных между собой событий он умел нащупывать главные, чтобы затем распутать его… По-отечески заботливый в отношении своих подчиненных, он вместе с тем строго с них спрашивал. Служить под его началом нам, молодым чекистам, считалось большой честью. А совсем недавно он рекомендовал меня — и эту рекомендацию приняли — на должность заместителя начальника отделения. То есть я стал как бы его правой рукой. И вот на тебе — не оправдал доверия!.. Еще и по этой причине я так остро воспринял свой промах. Казнил себя нещадно. Не зная, в чем заключается моя конкретная вина, я чувствовал, что здорово подвел своего непосредственного начальника.

Минут через десять место происшествия обследовал и начальник отдела полковник Бухтиаров Николай Дмитриевич…

Что вкратце о нем сказать? В органы госбезопасности он пришел с завидным опытом партийно-советского руководителя — был до этого завотделом горисполкома одного из больших промышленных городов на юге нашей страны. Это был незаурядный организатор. Чекистскую работу осваивал на фронте — в особых отделах воинских подразделений. Начальником нашего отдела был назначен в сорок четвертом году…

Камеру предварительного заключения полковник Бухтиаров, насупившись, осматривал молча. Его настроение выдавали лишь плотно сжатые тонкие, как лезвие бритвы, губы и появившиеся на впалых щеках багровые пятна. Мы чувствовали, что он с трудом сдерживает ярость. Через несколько минут он, все также молча, ни на кого не глядя, прошел в свой кабинет и закрылся там один. Затем вызвал нас к себе — подполковника Глухова, меня и капитана Таранихина.

«Что вы предлагаете?» — не произнес, а словно бы проскрипел он сквозь крепко стиснутые тяжелые челюсти. «Николай Дмитриевич, разрешите мне организовать немедленно розыск Кунгурцева, — сказал подполковник Глухов (внешне спокойный) так, словно ничего особенного не произошло. — Что касается караула, им, возможно, займется начальник следственного отделения майор Федоров».

Полковник Бухтиаров слегка постучал незаточенным концом карандаша по столу. Чуть прищурился и кивнул подполковнику Глухову, принимая его предложение с оговоркой: разбирательство промашки караула поручил своему заместителю полковнику Абрамову Михаилу Петровичу, а помогать ему в этом деле — майору Федорову.