Луи Жаколио - Собрание сочинений. В 4-х т. Том 2. Затерянные в океане

— Несчастный, ты заставляешь меня переживать то «чудесное» время, когда я сидел в кутузке на этом проклятом «Иене»! Ты напоминаешь мне про этот подлый чемодан, в который ты втиснул меня и, как тюк, свалил потом на дно лодки! Тебе разве хочется, чтобы я умер в эту минуту, сейчас? Берегись! Не помни я того, что ты рисковал своей жизнью, спасая мою, — я бы ни минуты не потерпел твоего присутствия здесь, раз ты смеешь так хладнокровно говорить об этом Порнике, который стал злым гением моей жизни…

Бедный сыщик отер холодный пот с лица и, успокоившись немного, сказал, понизив голос:

— И потом, ты заставляешь меня припоминать, как ты тащил меня через эти проклятые земли Мексики, выдавая меня за жителя Южного полюса, едущего изучать европейские нравы и обычаи… и открывать источники Амазонки!

— Надо же было чем-нибудь жить! — скромно возразил в свое оправдание Парижанин. — Вспомните, терпели ли вы в чем-нибудь нужду во время этого путешествия?

— Не терпел, конечно, если не считать лягушек, которых ты заставлял меня есть живыми перед глазами изумленных индейцев, объясняя им, что это самое обыкновенное и любимое мое блюдо в моем отечестве, то есть на Южном полюсе. И так было до самого Веракруса, откуда наконец я мог телеграфировать в Париж, прося выслать мне необходимые средства к дальнейшему моему существованию и путешествию!. Но будет об этом! Если ты хочешь жить со мной в мире, не напоминай мне больше никогда об этом негодяе Порнике!

— Говорите потише! — сказал Ланжале таинственно.

— Почему? Кто может запретить мне говорить громко, даже кричать, если мне это нравится?

— Это, видите ли, не совсем удобно по отношению к капитану яхты, которому вы еще не представились, будучи слишком заняты вашим средством против морской болезни.

— Но теперь ночь, и я отложил эту церемонию на завтра!

— Так имейте в виду то, что, видите ли… Как бы это вам объяснить?.. Ну, капитан нашей яхты похож как две капли воды на… на…

— На кого?

— Вы не догадываетесь?

— Нет, разумеется!

— Припомните!

— Как я могу догадываться, на кого похож человек, которого я еще не видел и вовсе не знаю? Странный ты малый.

— Ну, так он похож…

— Не томи меня, пожалуйста, говори прямо!

— Ну, вот вы опять сердитесь!

— Опять ты со своими глупыми шутками! Убирайся тогда к черту и оставь меня в покое, так как мне давно пора спать, иначе морская болезнь нападет на меня, — судно ведь давно уже на полном ходу!

— Он похож… на нашего приятеля Порника! — решился сказать наконец Парижанин.

— Что ты говоришь? — закричал несчастный, в ужасе вскакивая с кушетки.

— Я говорю правду! И это сходство так поразительно, что, если это не он, то непременно должен быть его родной брат или кто-нибудь из его близких родственников.

— Но это невозможно! — воскликнул вконец ошеломленный Гроляр. — Это невозможно, слышишь ли, в противном случае я ни минуты более не останусь здесь!

Мгновенные спазмы сдавили ему горло, и он не мог более ни говорить, ни жестикулировать, глядя растерянно и беспомощно вокруг себя.

Ланжале сжалился над ним и поспешил его утешить:

— Успокойтесь! Может быть, я ошибся. Ночью это тем более возможно. И, наконец, я несколько раз прошелся мимо него, почти под самым его носом, — и он не признал меня, хотя я нисколько не переменился. Вот вам доказательство, что это не он!

— Да, это доказательство! — вздохнул с некоторым облегчением Гроляр. — И неоспоримое! Ты с ним ведь был очень дружен там, в Нумеа?

— Как близнец, могу вас уверить! Что приходило мне в голову, то и ему приходило, и можно было подумать, что у нас одна голова на плечах!

— В таком случае он должен был кинуться к тебе с объятиями, увидев тебя здесь! Стало быть, это не он! — резюмировал значительно успокоенный полицейский сыщик.

— Тысячу раз вы правы!

— И это обстоятельство успокаивает меня до такой степени, — заключил «маркиз де Сен-Фюрси», — что я чувствую себя совсем хорошо и не боюсь более морской болезни, которая теперь…

Он не успел закончить своей фразы, как вдруг на палубе раздался хорошо знакомый ему голос, обдавший его холодом с ног до головы:

— Лейтенант! Судно теперь на полных парах, и вы можете пригласить на палубу всех пассажиров яхты, которых я должен вписать в судовой журнал.

Теперь уже и Ланжале не мог сомневаться: голос был его, Порника, — это было очевидно! Но почему же старый друг и приятель не признал его час тому назад?