Владимир Понизовский - Посты сменяются на рассвете

Снова шаги. Приближаются к тому месту, где Конрад нашел проход во двор. Неужели — попался?

Голос с хрипотцой:

— Сейчас проверим. Только осторожней. Он умеет стрелять, этот гад. Ты, Хесус, стой здесь. Вы, ребята, оцепите по углам. А мы с Франком прочешем двор. Пошли!

Ронка встал. Бесшумно, как кошка, прыгнул за угол сарая. С трех сторон — каменные стены. Не выбраться. Но зато отсюда, из-за укрытия, весь двор — как площадка в тире...

«Вы не ошиблись, парни, стрелять я умею». Правой рукой он достал из внутреннего нагрудного кармана пистолет с еще полной обоймой. Привычно, большим пальцем снял предохранитель...

И вдруг сверху, с крыши, металлическим мегафонным голосом рявкнуло:

— Бросай оружие! Лицом к стене! Руки за спину! Ты у нас на мушке!..

— Заходи, Артуро. Кофе пить будешь? Вот сигары.

Обрагон провел ладонью по седой щетине щеки. Лаптев не удивился бы, если бы он содрал кожу — даже на вид щетина была жесткой, как наждак.

— Спасибо. Выпил вашего кофе столько, что хватит на весь обратный рейс. Зашел попрощаться.

— Когда отчаливаешь?

— Митинг — в полдень?

Феликс кивнул.

— Сколько он продлится?

— Фидель говорит обычно не меньше трех часов.

— Я так и рассчитал. Мы договорились с комендантом порта: хочу, чтобы мои ребята — все, кто свободен от вахты, — побывали на митинге и послушали Фиделя. Мобилизовал все семейство Эрерро: Лена, Хозефа и Росарио будут им переводить. Пусть мои ребята подышат нашим семнадцатым годом. А как дела у тебя? Маэстро взяли?

Обрагон размял плечи, покрутил шеей.

— Все в порядке. Взяли. Чисто взяли. — Он усмехнулся. — В награду я получил приказ до десяти часов спать.

— Молодцы. Давай обнимемся. Ты заслужил отдых.

— Куда торопишься? У тебя-то есть свободное время?

— В десять я должен быть на судне.

— Отлично. Успеем. Подожди, побреюсь. — Феликс снова скребнул по щеке и вышел.

Лаптев привалился к мягкой спинке кресла. Почувствовал: несмотря на кофе, его размаривает в тепле.

— Поехали, — вернулся Обрагон.

— Куда?

— Узнаешь, не торопись. Хочу сделать подарок — чтобы осталась память о нашей встрече.

Снова — набережная, замок Трех королей Эль-Морро на мысу, полуторакилометровый тоннель под устьем Гаванской бухты — и великолепное шоссе Виа-Бланка. И щиты плакатов:

«1963 год — мир и творческий труд!», «Вперед, на сафру!», «Родина или смерть!», «Мы победим!»...

За рулем сидел Обрагон. Лаптев видел его лицо в профиль — сомкнутые губы, красный глаз, нечисто выбритую, в порезах, щеку. На кого он сейчас похож? Да конечно же — на Виктора Гонсалеса, политделегата, комиссара его саперного отряда. Только у Виктора не было бороды.

Куда мчат они сломя голову, бессмысленно растрачивая его последний кубинский день? Лаптев почувствовал досаду: лучше бы побродил по солнечным авенидам или посидел на Малеконе... В дом к Эрерро его почему-то не тянуло.

Автострада удалилась от берега моря. По обеим ее сторонам и по холмам встали королевские белоствольные пальмы. По склонам холмов потянулись ряды кофейных кустов с густой темной листвой. Они перемежались лимонными и апельсиновыми деревьями. Андрей Петрович уже знал: деревья оберегают кусты от ветров. Холмы, саванна — и снова холмы подступали к шоссе.

Но вот потрепанный «виллис» резко свернул с Виа-Бланка на тропу, начавшую круто подниматься к поросшей лесом вершине.

Из-за ствола пальмы выступила фигура в зеленой форме. На курчавой голове — берет. В руках — карабин.

Капитан протянул «тархету». Молодой боец-негр внимательно ее изучил, посмотрел на фотографию и в лицо Обрагону. Взял карабин «на караул».

Еще две минуты — и, миновав следующий контрольный пост у шлагбаума, их «виллис» приткнулся к купе деревьев на плоской, будто срезанной, вершине холма.

Желтая, вытоптанная трава. Зеленые брезентовые палатки и крытые гофрированным железом капониры. Темные тонкие стволы орудий, уставившиеся в небо.

Капитана и гостя встречают — молодой и пожилой, оба в одинаковых гимнастерках без знаков различия и в каскетках. О том, что они — командиры, можно судить только по пистолетам и планшеткам на поясах.

— Комиссар Эрнандес и командир батареи лейтенант Самора, — представляет сначала пожилого, потом молодого Феликс. И добавляет: — У нас мало времени.

Полевой командный пункт, как всюду и везде, — брезентовая палатка со стойкой карабинов, с зуммерами и картами.

— Боевой КП у них там, — топает ботинком по земле Обрагон. — Пошли.